- Поэтому я так обрадовался, услышав о твоей беременности. Я надеюсь, эта маленькая девочка сможет излечить его.
- Не слишком ли большой груз ты хочешь поместить на плечи одной маленькой девочки? – спросила у Эдуарда серьезно.
Я правда не верю в то, что кто-то может излечить кого-то. И уж тем более дети не должны не лечить, не спасать родителей. Это больное. Но я поняла, что отношения в их собственной семье никогда не были особо здоровыми, а про свою сказать не могу. Я сирота, которую воспитывала бабушка. Жизнь обоих моих родителей унесло одно роковое ДТП, в котором никто не выжил. И бабушка воспитывала меня в строгости, любви и доверии, пока рак не забрал её. Я могу лишь надеяться, что смогу стать родителем и примером своей маленькой девочке столь же хорошим, сколь бабушка была мне.
- Я ни в коем случае не хочу возложить такой груз на её плечи, - улыбнулся Эд одной из тех улыбок, от которых моё сердце пропускало удар. – Просто когда ты берешь в руки своего ребенка, твой мир переворачивается. Происходит моментальная переоценка ценностей и самого себя. Хочется быть лучше для него, стараться, не допустить ошибок, которые были допущены с тобой…
Я смотрю на него слишком внимательно. Он говорит так, словно знает на деле, о чем говорит. И я долго не решаюсь задать вопрос, но он, видимо, так и написан на моем лице, потому что Эд отвечает.
- У меня нет детей. Но однажды я думал, что ребенок будет, и даже держал его в руках…
- Он не? – мои глаза расширились от ужаса.
- Что? Нет, - тут же качает головой, садится ровнее, накрывает мои ладони своей горячей ладонью. – Он просто оказался не моим. А любовь всей моей жизни оказалась бесчестной женщиной, которая предала наши чувства.
Мужчина криво усмехается, а я слушаю и не могу поверить.
- Тебе изменила? – Эд молча кивает, и видно, что эта тема ему не по вкусу. А я все равно не могу поверить, - Она что, была слепая?!
Мужчина смеется и откидывается на спинку дивана.
- Твои слова, они как мёд, Валерия. Ну что, продолжим смотреть, как Душечка пытается охомутать Джозефину, или продолжим эту некомфортную беседу?
Я улыбаюсь, глядя на телевизор, в котором на паузе ожидает нас «В джазе только девушки», и хмыкаю.
- Да кого интересует Джозефина, когда есть Дафна и её пытается охомутать миллионер, - ухмыляюсь и мы возвращаемся к просмотру фильма.
Больше эта тема не поднималась. Но я начала понимать, почему такой роскошный мужчина как Эдуард один. И почему он, в отличие от Ника, не приводит женщин домой.
Во время подобного вечера кино моя малышка впервые передала свой привет. Я так обомлела, что вылила остатки остывающего чая на диван за пару тысяч долларов. Эд не попрекнул ни слухом, ни духом, он тоже был рад и взволнован. С того вечера моя егоза часто стала передавать приветы, в ожидании сегодняшнего триумфа и первого знакомства со своим папочкой.
Его приезд многое изменил. Начиная с того, что наши сеансы кино с Эдом прекратились и я реже стала приезжать к ним домой. А затем вдруг изменился сам Ник.
Он стал более любезным и со мной, и с братом, часто пребывал в добром расположении духа, расцвел. Мы с Эдом наблюдали за этими изменениями настороженно, пока он наконец не открыл в чем дело.
Он, оказывается, влюбился. Заявил нам, что в пятницу мы собираемся у него на семейном ужине, на котором он собирается представить нам свою будущую миссис, и ушел в кабинет, коварно улыбаясь.
- Ты знал что-то об этом? – смотрю на Эдуарда.
- Ни сном, ни духом, - отвечает, глядя на меня. Его ладонь касается моих прохладных пальцев. – Ты в порядке?