Я приоткрыла дверь и с трудом, согнувшись, протиснулась в домик для кур. Курятник — это уж слишком громко. Так, клетушка два на два, с жердочками и парой гнезд.

Внутри ужасно воняло и было сыро, но зато тепло. Кур, ютящихся на жердях, я насчитала семь. Верно, Клотильда переловила не всех. А они, может, цыплят вывели?

В углу стоял узкий высокий ящик, заляпанный куриным пометом.

— Ага! — пробормотала я. — Ящик с пшеницей!

Он был наполовину опорожнен, пшеница вся испачкана. Но все же, видимо, курам хватило его, чтобы прожить холода. А попить они выходили через круглое оконце под потолком, клевали снег.

Я очистила пшеницу, сняв с нее верхний слой, уже взявшийся коркой.

Куры тотчас налетели на чистое зерно с квохтаньем. Видно, давно не ели нормально.

А я тем временем пошарила по гнездам.

Гнезда тоже были грязны и запущены. Кое-где были остатки скорлупы. Наверное, куры расклевывали свои яйца, когда было совсем голодно.

Но и пяток свежих, новых яиц я нашла.

— Вот это повезло! — прошептала я задыхающимся от счастья голосом.

Дома Лиззи ждала меня. Свистел носиком закипевший чайник.

— Лиззи! — воскликнула я бодрым голосом, показывая ей яйца. — Смотри, что я нашла! Смотри, как много! Знаешь, что это?

Лиззи, сидя на нашей постели перед огнем, не отвечала. Только смотрела на меня виновато, испуганно. И губы ее были перепачканы в желтке.

Прекрасно она знала, что это такое — яйца. И с чем их едят.

— Прости, сестрица Бьянка, — прошептала она. — Я… это съела. Я не удержалась, прости!

И вся съежилась, нахохлилась, как птичка, ожидая побоев. Она полагала, что заслужила их. Ведь я была так же голодна, как и она. А она одна, не поделившись, эгоистично съела то немногое, что удалось раздобыть.

— Глупенькая, — как можно ласковей произнесла я, стараясь ее не напугать. — Не бойся, я не сержусь. Я понимаю, что ты очень голодна и просто не сдержалась. Но я верю, что впредь ты не будешь так поступать, и всегда со мной поделишься. Ведь так?

— Да, — прошептала малышка, не поднимая глаз.

— Ну, кто же ест яйца сырыми?

— Это очень вкусно, — доверительно сообщила мне Лиззи, убедившись, что я не сержусь. — Я расколола скорлупу, посолила и выпила его…

— Ах, глупышка! — я рассмеялась, сняла с огня чайник, кинула в бурлящую воду приготовленные травы. — А если живот разболится?

— Не разболится. Я всегда так делала у Клотильды. Если она забывала меня покормить.

— Я не стану забывать, — пообещала я, хотя сердце мое сжималось от жалости. Ребенок что затравленный зверек! Привыкла тащить все, что плохо лежит! А иначе она б точно у Клотильды не выжила. — К тому же, я знаю способ сделать яйца намного вкуснее!

Я помыла руки — Лиззи мне полила из ведра, что я утром принесла, — ополоснула и найденные яйца.

— Поищи-ка сковородку побольше! — велела я. — Нажарим гренок.

Лиззи посмотрела на меня голодными блестящими глазами и гулко сглотнула.

Одним яйцом она явно не наелась. И хотела есть еще; но страх перед голодом подсказывал ей, что надо растянуть пищу, не съедать все сразу…

— Сестрица Бьянка, — произнесла она дрожащим голоском. — Ты можешь сейчас съесть мою долю хлеба. Ту, что мы на вечер оставили. А вечером съешь свою. Но не надо все яйца сразу сейчас съедать. А то на потом ничего не останется!

Она изо всех сил теперь старалась загладить свою вину передо мной. Бедный ребенок…

— Нам с тобой хватит и трех, — ответила я. — И пары кусков хлеба. А потом будут еще яйца. Куры еще нанесут. Не переживай!

В глубокой миске я взбила с щепоткой соли три яйца, обмакнула в них пару ломтиков хлеба и выложила их на разогретую сковородку.