— Но это не проказа! — как можно тверже возразила я.

Тот господарев слуга, что со мной заговорил, с интересом обернулся.

— Ты что, лекарь? — насмешливо произнес он. — Поостерегись-ка болтать тут языком, неумытая темная женщина! Не то получишь за свое нахальство.

— У него не проказа, — упрямо и жестко ответила я, глядя прямо в глаза господарскому слуге. — Господаря мучают боли и судороги крутят. Я могу облегчить.

— Ты ведьма? — грозно надвинулся на меня мужчина.

— А ты поп? — огрызнулась я. — Что-то кадила не вижу! Я травница. Разбираюсь в лекарствах. И не такая уж темная, как тот, кто думает, что только ведьмы что-то знают и умеют!

Он уж было поднял руку, чтоб велеть слугам меня схватить, но тут Господарь подал голос.

— Отойди от нее, — его голос из-под маски звучал глухо, хрипло, словно господарю горло пережимали. — Лечи, женщина.

Я тотчас сорвалась с места, метнулась на кухню.

Воины Господаря то и дело входили и выходили из моего дома, нося в ванну воду. Но я не боялась, что они выстудят дом. Потому что огонь пылал и в печи, и в камине. Кажется, они вырубили все деревья поблизости. Березы у моих ворот.

Ну, и к лучшему. Больше света в саду будет.

Мой чан стоял на пылающем огне, закипая.

Оттуда я зачерпнула вспенивающуюся ключом воду маленьким котелком и полезла в кухонный шкаф, за настоями.

— От разных болей, — бормотала я, выбирая подписанные склянки. — От судорог…

Припомнила еще странную красноту вокруг ногтей господаря и, миг поразмыслив, решительно взяла самую дорогую настойку.

Из плодов двуцветника.

Мало ли. Вдруг пригодится…

В котелок накапала по десять капель, развела. Мешать пришлось рукой, потому что в этом бедламе я почему-то не могла отыскать ложку.

Обернулась — и увидела, что красивый господарский слуга смотрит за всем, что я делаю.

— Ты же не думала, что я позволю тебе приблизиться к Господарю, не отведав самой этого зелья? — насмешливо произнес он.

Я отважно отхлебнула настойки из котелка, вызывающе глядя мужчине прямо в глаза.

— Ты своим невежеством скорее убьешь Господаря, чем я своими травами, — огрызнулась я и плечом оттолкнула его со своего пути.

Меж тем слуги господаря раздели, освободили от тяжелых сапог, кожаного дублета, шубы, плаща и штанов. Он остался в одном белье и почему-то в маске. И они осторожно погрузили его в ванну, из которой валил горячий пар.

Да, кипятка они не пожалели. Верно, в горячей воде судороги были не такие болезненные.

Я подбежала к ванной и, стараясь не смотреть на тело Господаря, полила в ванну свое лекарство.

Поводила в горячей воде рукой, чтоб оно быстрее разошлось.

— Сейчас станет легче, — пообещала я, вслушиваясь в хриплое тяжелое дыхание мужчины. — Поднимите его, я полью на спину.

Слуги послушались, почтительно подняли господаря под руки, подставив под мое лекарство его спину.

Тонкая сорочка промокла и была почти прозрачна. И я смогла рассмотреть тело Господаря — сильное, мощное, несмотря на болезнь. Широкая спина бугрилась мышцами, сведёнными судорогой.

А на лопатках, от плеча до плеча, багровели шрамы.

Это был обычный знак, какой воины по своей воле велят вырезать на своем теле. «Дети драконов» означала эта надпись. Каждую букву аккуратно вырезали, сняв кусочек кожи. Все буквы идеально ровные, даже красивые. Варварский обычай, но, говорят, этих шрамированных воинов на поле боя боятся больше всего.

Потому что они никого и ничего не боятся.

Наверное, понадобилось много терпения и мужества, чтоб перенести это.

«Господарь терпелив. Вот отчего он не кричит, хотя ему ужасно больно», — подумала я.