«Впереди праздники, Новый год, гуляния, — думала я, на паровой бане топя воск в большой миске. — Девицы наверняка захотят быть красивыми и нарядными. Так что им придется по вкусу мой товар!»

В воск я добавила масла, хорошего, очищенного, с приятным запахом. Капнула капельку розового масла — для аромата. Долго мешала, чтоб получить однородную массу. Предполагаемая помада пахла медом и розами. Ну, разве красавица откажется пахнуть так сладко?

Первая порция получилась у меня слишком жидкой — добавила много масла. Зато цвет был потрясающий нежно-розовый. Кармина было чуть, и подкислила хорошим винным уксусом я настолько, что цвет был приятный, нежный.

— Это румяна будут, — решила я, налив полученную массу в баночку. — На губах потечет, пожалуй.

— Румяна? — подала голос Лиззи. Она ждала помады, пожалуй, больше всего. — Зачем это?

— Чтоб щеки были красные не только на морозе! — ответила я.

Я чуть мазнула в баночке пальцем, нанесла розовый блестящий крем на щеки малышки.

— И лицо на морозе не замерзнет, — пробормотала я, растирая румяна по коже девочки.

Ее круглая мордашка вмиг стала точь-в-точь как у ангелочков на картинках в ярко раскрашенных книжках. Лиззи тотчас спрыгнула со стульчика, бросилась за зеркалом.

— Красота какая! — ахнула она, рассматривая себя и так, и этак. — А губы можно намазать?

— Ну, попробуй! — рассмеялась я, помечая в своей тетради, что масла надо добавлять в помаду намного меньше.

Лиззи тотчас же и накрасилась. Никто ее этому не учил, но она сложила губки уточкой и старательно выкрасила их, возя по ним пальцем, испачканным в помаде.

Помада на ее губах глянцево блестела. Лиззи крутила мордашкой, разглядывая себя и так, и этак, и, шаля, и мне щеки нарумянила.

— Сестрица, да ты еще краше, чем была! — воскликнула она, рассматривая мое румяное лицо. — Ох, если ты такая выйдешь в поселок!.. От женихов отбоя не будет!

— Не говори глупости, — отмахнулась я. — Никто мне не нужен.

Тут в дверь негромко стукнули.

— Пришел покупатель, — сказала я, отирая руки о передник. — Давай, заканчивай здесь с пластырями. Я схожу, узнаю, чего ему нужно, и будем помаду делать!

Я накинула на плечи шубку, толкнула двери, и…

…Нос к носу очутилась с Жаном!

Мне показалось, что кровь заледенела у меня в жилах, когда я увидела его красивое лицо!

У него были все такие же черные, волнистые длинные волосы, связанные ленточкой.

Такие же синие красивые глаза. Только сейчас я видела — в них не отражается ничего живого и теплого. Они были холодны, как лед.

Он был так же статен, высок и хорошо одет. В темно-синий, почти черный, дублет, украшенный шнурами, серебряным шитьем и мелкими поблескивающими камешками.

И улыбался так же приветливо, как в первый день нашего знакомства.

Бывший муж… Признаться, я уже привыкла к мысли, что его в моей жизни не было. Он словно умер, и я дышала свободнее с этой мыслью.

Он шагнул было ко мне, приветливо улыбаясь, но я отшатнулась, как от привидения.

Мне показалось, что в его присутствии мне душно, нечем дышать. И страх накатывает волнами.

— Не смей ко мне приближаться! — выдохнула я.

Жан остановился.

На его лице выписалась обида.

— И это вместо поцелуя? — произнес он разочарованно. — Вместо слов любви? Так ты встречаешь мужа, вернувшегося из долгой поездки?

— Твоими словами любви я сыта по горло! — прорычала я яростно. Сама не заметила, как в моей руке оказалось сучковатое полено, промерзшее, тяжелое. — А ну, отошел от моей двери! Можешь ехать в другую поездку, мне все равно!

Он послушно сделал шаг назад. Надо ж, какой сговорчивый!