— Это откуда? — кивает она на обломок лапы.

— Из леса. Меня везли в какую-то Обитель Обреченных по приказу ора Файра, — сглотнув, рассказываю я. — Но на карету напали. Какие-то металлические пауки. Сопровождающие пытались отбиваться, но их было слишком много. Меня… не нашли. Но эту штуку взяла на всякий случай, чтобы защититься, если нужно.

Взгляд Эйну как будто немного оттаивает, но становится серьезнее.

— Убили предыдущее зеркало, решили повторить? — произносит она. — А ор о чем думал? Учитывая, что ты сейчас его слабое место. Ох-ох… Деньги-то ты откуда взяла, горемычная моя?

Пожимаю плечами и показываю пустое ведро:

— Хлеб на корм свиньям продала.

Старушка показывает кручковатым пальцем на монеты:

— Ты что, телегу хлеба продала? И ты считаешь, что я должна поверить, что… три, четыре… — она пересчитывает монеты.

— Десять, — говорю я. — Их там десять.

— Десять гало за ведро испорченного хлеба? — дрожащим голосом спрашивает Эйну. — Что ты им еще пообещала?

— Обещали, что за оставшимся хлебом придут, — до меня начинает доходить, что что-то не так.

— Ох… Хлебну я еще с тобой проблем, Аля, — вздыхает Эйну. — Но ты ж как этот цветок. Рафз уж спасла, разве могу теперь тебя бросить?

Она накидывает шаль, берет монету и выходит из домика. И вот как ее понять? То есть она мне поверила? Или нет? А мне что теперь делать?

Выхожу, чтобы занести лавку, которая сегодня точно не нужна будет. Народа как будто только прибавилось. У всех торговля кипит, в хлебной лавке чуть дальше от нас такой наплыв, что хозяйка не справляется. Зато у Эн Сайки тишина.

Она со злостью посматривает на домик Эйну.

— Что смотришь, убогая? — огрызается она. — Из-за этой халупы никакой торговли! Все стороной обходят! Когда ж я от этой проклятой ведьмы уже избавлюсь! Тьфу!

Она сплевывает, вытирает руки о фартук и заходит в дом.

Ничего не скажешь, приветливые соседи. Хотя, оглянувшись по сторонам, я понимаю, что эта степень приветливости характерна только для Сайки. Потому что сосед справа, продавец хозяйственной утвари, совершенно точно не жалуется на количество покупателей.

Тут из толпы выскакивает паренек лет восьми, дерганно оглядывается и хватает булку с лавки Эн Сайки, засовывает себе за пазуху и собирается сбежать с места преступления.

Я замираю на месте, не зная, как на это реагировать. С одной стороны ребёнок, голодный, с другой воровство…

А ещё есть какая-то третья сторона. Глядя на этого мальчика, я будто вспоминаю о чём-то. По спине пробегает холодок, а в груди появляется какой-то зудящий комочек.

Но прежде чем я ловлю хвост мысли, что же это может быть, соседка слишком резво для своих габаритов выбегает из двери и цепляет паренька за рубаху, так что та издает мучительный треск.

— А ты, гаденыш! — вопит она, и многие из толпы на нее оборачиваются. — Да я ж тебя!

Сайки замахивается, чтобы влепить пареньку затрещину, а я сама не понимаю как, оказываюсь рядом, и перехватываю ее запястье.

16. Глава 15 (Ор Файр)

В дверь стучат, а потом на пороге появляется камердинер, Варн. Как всегда вылощенный, с зачесанной слева направо прядью, призванной прикрыть лысину. Лучше б совсем налысо побрился.

Он хмыкает в усы и старается не смотреть мне в глаза. Ругрово пламя. Явно плохие новости.

— Вы просили уточнить насчет послания от людей гера Эрвина, — произносит он. — Его так и не было.

Варн стоит, сцепив руки за спиной и явно ожидая моего гнева. Правильно. Что там делают с гонцами, приносящими плохие новости? Но камердинер слишком долго и достаточно исправно служит мне, чтобы из-за этого казнить.