– Мам, я есть хочу. – Настя напоминает мне о неприготовленном ужине, про который я совершенно забыла.

Жалеть и сетовать на судьбу можно сколько угодно, но ребёнка этим не накормишь. Надо что-то приготовить на скорую руку.

– Что ты будешь?

– Картошку. Жареную, – отвечает, не задумываясь.

– Может, кашу? – предлагаю не такой тяжёлый перед сном вариант, но Настя недовольно морщится.

Ну и пусть будет картошка.

– Поможешь?

– Да! – тут же спрыгивает с моих колен. Она всегда охотно приходит на помощь.

Настя моет овощи на салат, а я быстренько чищу две картофелины, режу их соломкой и высыпаю на сковороду. Оказывается, в отсутствии мужчины есть свои плюсы: никто не упрекает, что на столе нет ничего мясного. Олег бы точно заявил, что это не еда, и дома вечно есть нечего.

Смотрю, с каким аппетитом дочь уплетает свою любимую картошку, которую Олег всегда называл деревенской едой и холестерином в чистом виде, и только сейчас я понимаю, что его частые задержки в последнее время, постоянное недовольство и раздражение по любому поводу никак не связаны с занятостью на работе. А ведь я была уверена, что Олег берёт дополнительные часы, чтобы больше заработать. Всё оказалось намного проще: он просто устал от нас.

Убрав вместе посуду, разрешаю Насте поиграть в своём смартфоне, а сама иду в душ, чтобы смыть с себя этот день. Стою под горячими струями воды, не выдерживаю и снова даю волю слезам. Ведь ещё утром, я даже не подозревала, что моя, казалось бы, устойчивая жизнь рассыпется как карточный домик.

Выхожу из ванной и слышу, как радостно хихикает Настя, болтая с кем-то по телефону. Это она у меня очень любит.

– Мама! – Настя замечает меня. – А тётя Майя сказала, что в море папу укусит акула за жопу! – восторженно делится со мной «важной» новостью.

– Настя, – стону, – разве можно говорить такие слова? – протягиваю руку и жестом прошу дать мне трубку.

– Мам, это не я! Честно! Это тётя Майя так сказала! – с лёгкостью сдаёт Майку маленькая ябеда и протягивает мне телефон.

– Май, ты чему ребёнка учишь? – укоряю я подругу.

– Правде.

В этом вся Майка.

– Можно же было не выражаться.

– Ой, а что я такого сказала?! – изумляется. – «Жопа» что ли? Так это нормальное, русское слово.

– Оно нелитературное.

– Я тебя умоляю! Ни одним литературным словом поступок твоего мужа, по какой-то нелепой ошибке являющегося Настиным отцом, назвать нельзя! – высказывается многозначительно. – А «жопа», между прочим, есть в Википедии.

– И что? – Если с первым я согласна, то Википедия ещё не показатель для разрешения употребления ненормативной лексики.

– И то! – выдаёт безапелляционный аргумент Майя.

– Май, она же ещё ребёнок, – напоминаю подруге.

– Яся, ребёнок должен знать правду, а не жить в выдуманном мире розовых носорогов. А правда в том, что её папа поступил, как последняя сволочь.

– Надеюсь, этого ты ей не сказала?

– Ещё нет. Не успела. Но обязательно скажу!

– Не надо, Май. Она же повторять будет везде, где только можно

– Вот и пусть рассказывает. Всем! Ты, кстати, как?

– Нормально.

– Точно?

– Да. Май, он уехал в Пхукет, – добавляю тише.

– Куда?! – восклицает. – Ах ты ж… – не находит слов. – Ясь… Хочешь, я приеду?

– Не надо. Всё нормально, – отказываюсь от поддержки. Мне лучше «переболеть» одной, чтобы меня никто не видел.

– Если что – звони. Я мигом прилечу.

– Я знаю. Спасибо тебе, Май.

Отключаю вызов и смотрю на дочь, застывшую солдатиком рядом.

– Мам, а что такое Ху-кет? – произносит новое слово по слогам.

– Пхукет – это название острова, – объясняю.

Пожалуй, на этом мои знания, полученные благодаря не урокам географии, а рекламным стендам, заканчиваются.