—Ты зубами скрипишь? — таранит меня пристальным взглядом невеста. — Всё нормально? — сквозь натянутую улыбку тихо цедит.

Есть у неё такая привычка — боясь акцентировать на себе ненужное внимание окружающих, говорить сквозь улыбку, словно ничего важного и существенного, но, на деле… лучше не игнорировать.

— Прости, — роняю отстранённо. На короткий миг сосредотачиваясь на болтовне знакомых. Темы как всегда: деньги, шмотки, скандалы…

— Да ну? — голос Эрики заставляет взглянуть туда, куда она смотрит. — У тебя круиз от круиза должники работают. Прям пора новый тур открывать!

— Хорошая практика и безболезненный способ возврата долгов, — сухо парирую я, с неудовольствием заметив, что в зале появляется Никита. И что самое странное, невеста откуда-то о ней уже знает.

Не к добру!

— Но я думала, ночью её муж намутил, а не она.

— Да, мы уже слышали… — подхватывают знакомые разговор на щекотливую для меня тему.

— Так и есть, но не каждый должник — прыгун, — скупо поясняю момент.

— Это как? — оживляются на разные голоса знакомые.

Я опять чуть не скриплю зубами. Вот зачем болтаю лишнего?!

— Костас о том, что её благоверный спрыгнул с лайнера, — за меня знающе отзывается невеста.

Меня не на шутку напрягает её осведомлённость в этом вопросе.

— Да ну?.. Во даёт! Ого… — летят по столу ни то смешки, ни то охи.

Страшно представить, какие сплетни скоро поползут дальше.

— И как? Жив? — скорее не переживательно, а просто любознательно поспевает следующий вопрос знакомых.

— Жив, — киваю ровно, старательно не смотря на дефилирующую по залу, между столиками, Никиту.

И без того глаз дёргается от первого впечатления.

Раньше не замечал, что форма официанток коротковата.

Или нет?

Вроде… нет!

Взглядом цепляюсь за одну из работниц.

Ничего вызывающего или непристойного.

Это только на Никите… на её долговязой фигуре так откровенно и развратно смотрится, словно не форма, специально разработанная под марку фирмы, а наряд для предварительных любовных игр.

Мой взгляд вновь залипает на Никите, будто нарочно, склонившейся к очередному столику, что-то уточняя у пассажира.

Чёрт!!!

И что самое отвратительное, моего мнения явно придерживаются некоторые из них — провожают Нику с нескрываемым вожделением во взглядах. Чуть ли не слюни пуская.

Да что за невезение на мою голову?!

За что эта морока?

Даже мелькает мысль, что, вероятней, стоит Никиту послать лесом.

Да! Пусть валит на все четыре стороны.

Зато у меня голова болеть перестанет. Наступит мир, покой, а я его ценю, как ничто другое!

Но, чёрт возьми, так нельзя!

Это слабость, тщедушие…

Отпущу одного должника, новость быстро разлетится и случаи дебоша участятся.

Прощать нельзя, как, впрочем, и придерживаться глупого учения: «Бьют по одной щеке, подставь другую».

В нашем мире слабых бьют: не будет им ни понимания, ни спасения, ни уважения!

Этому меня красноречиво научила жизнь!

И, между прочим, с лёгкой подачи Никиты!

Так что пусть работает.

Не хрустальная! Не сломается!

— Но я решил, раз у меня его жена, пусть побудет страховкой, — прочищаю горло глотком воды из своего бокала, а то дико сушит.

— И это странно, — не унимается невеста. — Обычно ты не занимаешься такими мелочами. Для этого есть служба безопасности во главе с Амиром, который, как мне казалось, справляется с работой на «отлично».

— Справляется, — не собираюсь отрицать очевидное.

— Тогда в чём дело? — прищуривается Эрика, коля холодом светлых глаз. Зараза нарочно развивает разговор при посторонних — знает, что так выудить информацию куда проще, чем наедине. Если мне неудобно или не хочется отвечать, я просто умолкаю. А так — она надеется с помощью других дожать и вызнать, что её интересует. Вот и сейчас на моё красноречивое молчание добавляет: