Алиса умница, схватывает все на лету. Все глубже и глубже от каждого толчка накрывает эйфорией. Я так заведен, что готов сразу кончить. Наши поцелуи становятся жестче и порочней. Тяжелая мошонка, раскачиваясь, хлопает по набухшим мокрым губам. Я слетаю с катушек и начинаю трахать ее жестче. Грудь быстро и тяжело вздымается. Горячий воздух в комнате обжигает легкие.

Мне бы разгадать секрет этой невинной девочки. Почему не с одной опытной женщиной мне не было так хорошо, как с Алисой.

— Только не останавливайся, — между стонами успевает сказать.

Она обхватывает меня за шею. А я наслаждаюсь протяжными стонами. Ее тело блестит от пота. Провожу языком по коже и ощущаю солоноватый вкус. Я бы всю ее вылизал. Каждый миллиметр. Моя девочка напрягается до предела. Сжав сильнее пальцами ее бедра, начинаю вколачиваться глубже и резче.

Я чувствую, как ее плоть сжимается вокруг члена в преддверии оргазма. Наслаждаюсь чувственными криками. Она отвечает на каждую мою ласку и толчок.

Я выхожу из нее, срываю презерватив и долго кончаю на живот Алисы. Горячие капли заливают ее тело и сбившуюся простыню. Ошалевшие от нового оргазма глаза блуждают по моему телу. Шикарная грудь быстро вздымается, ноги широко разведены. Она жадно пялится на меня, и в лице ни грамма стеснения. Лиса касается своего испачканного живота, я только собираюсь дать ей салфетку, как она размазывает пальчиками сперму по своему идеальному телу. Мнет грудь, переходит к шее и наконец проводит по губам. Они становятся блестящими от моей спермы. Демонстративно облизав пальцы, причмокнув и облизнувшись, Алиска с хитрой улыбкой выдает:

— Вкусно, очень.

Ну все. Это финиш. Под громкий смех я хватаю Лису за щиколотки и тяну на себя.

— Напросилась ты, Алиса, на новый заход.

— Я только этого и добивалась.

Вот же зараза. Мы трахаемся всю ночь. Я даже в душ ее не отпускаю. Как же я утром смогу отпустить ее насовсем?

18. Глава 18

Несмотря на боль во всем теле, это самое доброе и счастливое утро. Во мне что-то изменилось, маленькое, незримое, но я будто на мир смотрю по-другому. Теперь в моей палитре преобладают радужные цвета, а не множество оттенков серого. Это Глеб раскрасил мой мир. И дело даже не в сексе, а в чувствах и эмоциях, которыми щедро делился Аристархов ночью. Я даже не сомневалась, что он во всем такой щедрый. Он не переставая целовал меня, ласкал, нежил в своих сильных руках невероятно долго. Боже, как было хорошо. Девчонки такие страсти рассказывали про первый раз. Кровь, боль, стеснение и неловкость — это все, что им запомнилось. А у меня была волшебная ночь.

С трудом встаю с постели, в ногах до сих пор дрожь, а кожа на бедрах горит, и намечаются синяки от его пальцев.

— Доброе утро, — завернувшись в простыню, выглядываю в гостиную.

— Доброе, — Глеб, не поворачивая головы, продолжает пить чай и читать что-то в телефоне. Свежий, холеный. В свежей рубашке и брюках.

Подбегаю к нему, чмокаю в щеку. Его духи дурманят голову как наркотик, Глеб как лекарство от любой моей раны, и он мне жизненно необходим. Такой взрослый, сильный, надежный.

— Мешаю? — сажусь на подлокотник, щекочу пальчиком его напряженную шею. — Как же ты вкусно пахнешь, — веду кончиком носа по его коже, и мурлыкать хочется от удовольствия.

— Как ты себя чувствуешь?

— Ну ты чего такой строгий? Ты утром всегда такой? — забираю его чашку и отпиваю. — Может, еще поваляемся? Мне было мало.

— Я сейчас уезжаю. Ты можешь не спешить. Поспи еще, закажи завтрак в номер. Я тебя не прогоняю. Деньги на такси я на тумбочке оставил.