В 2010 году на экраны вышла первая игровая картина (с элементами компьютерной анимации), снятая на основе гофмановской сказки «Щелкунчик и крысиный король». Режиссером этой версиибыл Андрей Кончаловский, и снималась онав Америке с иностранными актерами. Фильм представлял во многом авторскую интерпретацию гофмановского текста, адаптированного к реалиям современного времени.

Наряду с экранизациями в отечественной анимации есть ленты, представляющие совсем иной подход к литературному наследию Гофмана. Их авторы стремятся осмыслить художественный мир гофма-новских текстов, найти его эквивалентное выражение в пространстве экрана. Фильмам, созданным в рамках этого подхода, не свойственно обращение к какому-то одному произведению. Это скорее работы, художественное пространство которых возникает из переплетения литературных сюжетов, мотивов, тем и образов, нашедших отражение в творчестве Гофмана.

Каждый из режиссеров подходит индивидуально к прочтению гофмановских текстов и постижению скрытых в них смыслов, предлагая зрителю свои способы погружения в таинственную атмосферуего осязаемого мира.

В рамках этого подхода в последние два десятилетия были созданы две яркие и абсолютно разные экранные работы. Это фильм И. Евтеевой «Эликсир. Фантазии в манере Гофмана» и находящаяся еще в процессе съемок лента С. Соколова и М. Шемякина «Гофманиада», два эпизода из которой уже были представлены зрителю.

Несмотря на различие художественных решений и методов работы с творческим наследием Гофмана, в обоих фильмах есть некое созвучие в драматургических и стилистических приемах. Режиссеры лент стремятся раскрыть взаимоотношения между автором и его персонажами, их в равной степени интересует и реальная жизнь писателя, и мир, рожденный его воображением, и те эстетические идеалы, которые были ему близки. Пересечение этих миров создает сложный, мозаичный экранный образ.

Наличие этих объединяющих, а вернее, перекликающихся моментов имеет свои истоки в творческой манере Гофмана, в присущих ему стилистических приемах, способах восприятия мира. Цветан Тодоров, анализируя произведения Э. Т. А. Гофмана и говоря об особенностях стиля писателя, подчеркивал, что в его текстах акцент сделан на восприятие мира зрением[80]. Гофман придумал особый оптический инструментарий, позволяющий увидеть в реальном нечто причудливое и фантасмагорическое. В своих произведениях он рассказывает читателям о навыках особой визуальной практики, о зрении визионера, проникающего за внешнюю видимость вещей, способного видеть за покровом повседневности истинные сущности и формы иного. Стремление создать эффект измененного видения через организацию экранного повествования, характер визуального образа, смену точек зрения, монтажную структуру характерно для обеих лент. Как и в текстах писателя, в фильмах иное видение становится либо следствием изменения точки зрения, позволяющей посмотреть под иным углом, с иного расстояния на объект созерцания, либо оно возникает в результате использования оптических предметов: зеркал, очков, кристаллов, подзорных труб, линз, водных или стеклянных поверхностей, т. е. предметов, заменяющих реальное зрение на искусственное, позволяющих увидеть нечто, что не доступно обычному глазу.

Измененное видение как одна из центральных тем творчества Гофмана оказывается неразрывно связанным и с темами двойничества, карнавальности. В отношении творчества Гофмана карнавальность понимается, с одной стороны, как ситуация, в которой истинное, сущностное скрывается за маской, внешней видимостью; с дугой стороны, как ситуация, создающая избыточность, заостренность жеста и гротесковость форм. Эти темы в той или иной форме нашли отражение в сюжетной и образной структуре фильмов И. Евтеевой и С. Соколова. В обеих лентах тема двойничества предстает через расщепление, раздвоение личности и в более общем плане она оборачивается утратой цельности бытия, расслоения его на сферы фантастичного и обыденного, мир духа и мир материи.