Покивала. Без зла, но с тяжёлым сердцем и без охоты.

Анна подошла, обняла нас по очереди, поцеловала, благословляя. Ерофею ладанку на шею повесила.

– Возвращайся, сын. Мы ждать будем. – А мне на ушко шепнула: – Береги его.

Несмотря на такие длительные и обстоятельные прощания, на ратушной площади, откуда посольский обоз отправится в путь, всё равно собралась толпа провожающих. Кто-то ради любопытства пришёл, кто-то порадоваться и лично убедиться, что конкурентка наконец-то уезжает, кто-то искренне печалясь о разлуке.

И вот наш караван тронулся в сторону южных ворот. Я смотрела в небольшое заднее окно кареты на белые платочки, машущие нам вслед, едва сдерживая рыдания. Прощайте, мои дорогие, я обязательно вернусь! Обязательно!

Для путешествия степняки подарили мне лошадь. Чёрная, с белой звёздочкой на милой морде, с шёлковой пышной гривой и таким же шикарным хвостом. Нетерпеливо перебирая точёными ножками, она с любопытством косилась на меня. Обожаю этих прекрасных и умных животных, но издали. Даже погладить боюсь, а мне сесть на неё предлагают. Кажется, лошадка обиделась, когда я предпочла карету, что одолжила для поездки царица.

Ерофей пока на своём скакуне рядом едет, но, думаю, скоро в карету пересядет. Академия содержит большие конюшни. Стойла для лошадок состоятельных учеников, для саврасок, обслуживающих огромное хозяйство учебного заведения и для коняшек, на которых тренируются безлошадные студиозусы. До поступления парню негде было освоить навыки верховой езды, да и во время учёбы уроков по выездке немного. Проскакал три круга в загоне, не свалился – зачёт. Дальше, если нужда есть, сам опыта набирайся. Только некогда тренироваться – других немаловажных предметов список длинный. Вот и старается молодой посол, пусть через силу, но выехать из города верхом достойно. Но степняки всё равно ехидно поглядывают на парня и улыбки едва сдерживают. Далеко пока Ерофею до тех, кто считает себя родившимися в седле.

Поглядывая с сочувствием на жениха, думаю, что неминуемо и мне скоро предстоит, преодолев страх и неуверенность, пересесть на Ночку… или Звёздочку?

– Ерофей, узнай у кого-нибудь, как зовут мою лошадку, – мысленно прошу парня, когда он приблизился к карете чуть ли не вплотную. Тот устало кивает. Тяжело ему, но гонор держит. Решаю чуточку схитрить: – Хотела поговорить с тобой, но на ходу неудобно. Может пересядешь в карету?

– Скоро остановка будет, чтобы обоз перестроить. Тогда и пересяду. Тебе не срочно? 

– Нет. Подожду.

Заодно и тему для разговора придумаю. Путь длинный, говорить-не переговорить нам с тобой, друг милый.

И вновь прилипла взглядом к окну. Южная окраина Светлобожска значительно отличалась от северной. Больше всего она походила на зажиточное село. Весёлые палисадники перед одноэтажными домами с расписными ставнями. Гуляют куры и кое-где гуси. На задворках, наверное, и козы пасутся. Петухи орут, приветствуя новый день. Покойно, уютно, чисто.

Оттого, что не спала всю ночь, а карета мягко покачивалась, убаюкивая грустные мысли, я откинула голову на высокую спинку удобного диванчика, прикрыла глаза и не заметила, как уснула.

Прощай, столица. 

«Эх, дороги, пыль да туман» ... Знакомо-незнакомые слова крутились в голове, хоть и не совсем соответствовали действительности. Дорога была. Но она, слава светлым богам, не пылила, а тёмной, прямой, бесконечной лентой уходила за горизонт.

Ранняя весна. Солнышко только-только землю подсушило. Колёса и копыта сгладили зимние колдобины и ухабы, выровняв поверхность до идеального состояния, и ехать комфортно не только в моей карете, но и в телегах и возках. Увы, долго это не продлится. До летней пыли, тончайшей пудрой покрывающей путников с головы до ног, мешающей дышать полной грудью и не дающей толком посмотреть вдаль, чуть больше месяца осталось. Надеюсь, мы к тому времени доберёмся до каганата.