Вокруг темно. Свет с улицы почти не проникает в узкий проулок. Грохочет ведро, о которое я запинаюсь и больно ударяю ногу.

Воздух свербит нечистотами и потом Шэра, который продолжает тащить меня, вот-вот вырвет руку.

— На чёрном рынке, — ухмыляется он, слегка оборачиваясь и цедя слова сквозь зубы, — полно желающих отвалить кругленькую сумму за такую вещицу.

— Что? — ахаю я.

Он ведёт меня не в гостиницу! И не к лорду Стиллу. Он похищает меня!

Упираюсь. Торможу пятками, но силы неравны. Тогда я падаю вниз на колени, прямо в грязь. Всё, что угодно, лишь бы помешать ему.

— На помощь! Помогите! — оглядываюсь, кричу из последних сил в надежде, что кто-то услышит.

Но, как назло, вдалеке на улице громко играет скрипка. А узкий проулок глушит мой голос высокими стенами.

— Заткнись, — рявкает Шэр и грубо дёргает меня вверх, поднимая за волосы.

Выскакиваем из проулка на параллельную улицу. Здесь темнее и меньше народа.

Но те, кто есть, сразу поворачивают головы и смотрят на нас. Выхватываю взглядом женщину с годовалыми детьми, жмущимися испуганно к её ноге. Высохшего старика с собакой. Двоих мужчин покрепче в рабочей одежде на другой стороне улицы. Вот он! Шанс!

— Помогите! — кричу, царапая руку наёмника и пытаясь вырваться.

Мужчины оглядываются. Хмурятся.

— Порядок, парни! — ухмыляется Шэр. — С женой повздорили, обычное дело!

— Нет! Он не… — пытаюсь крикнуть, но получаю удар под дых.

Воздух из лёгких будто выбивают. Хриплю и кашляю. Парни хмурятся и неуверенно направляются к нам.

Шэр видит, что счёт идёт на минуты. Смотрит вправо и влево, затем резко бросается к коновязи. Его захват жжёт мне запястье. Свободной рукой наёмник отвязывает первую попавшуюся лошадь.

— Эй! — раздаётся из окна сверху. — Это мой конь!

— Уже нет, папаша! — скалится Шэр и оборачивается ко мне.

Я пытаюсь шагнуть назад, но дома вокруг вдруг делают кульбит, земля едва не подлетает к голове, а в следующее мгновение живот обжигает ударом. Меня швыряют поперёк седла, будто ковёр!

Конь недовольно ржёт, пританцовывая. В ушах шумит. Где-то за спиной кричат парни, сверху доносится брань хозяина коня. Слышится топот чьих-то ног.

Набираю в лёгкие воздух, чтобы снова кричать о помощи, но не успеваю. Рука наёмника вдавливает мою поясницу в спину лошади, и мы срываемся с места.

Чувствую себя молотком, которым работают со всего размаха: я то подлетаю наверх, то опускаюсь. Живот болит. Лицо то и дело утыкается в горячий бок коня, пахнущий немытым зверьём. Жмурюсь и отплёвываюсь от пучков травы и комьев грязи, летящих из-под копыт. Пытаюсь цепляться пальцами левой руки за ногу наёмника, воткнутую в стремя. В ушах стоит оглушительный топот. Всё вокруг вращается. Меня сейчас стошнит.

Мы удаляемся прочь от города. Мать моя, это конец!

Не будет никакого чёрного рынка, я или умру от дикой тряски, или свалюсь под копыта коня…

Не знаю, сколько проходит времени. Для меня каждая секунда этой дикой тряски вниз головой тянется вечность.

Внезапно что-то меняется. Я не сразу понимаю, что именно. Шэр грязно ругается и больше не держит меня. Сжимаю зубы от страха и ужаса свалиться. Цепляюсь мёртвой хваткой за единственное, до чего могу дотянуться: стремя и сапог наёмника.

Бок лошади становится влажным от пота и начинает скользить. Мамочки…

Вдруг начинаю понимать, что именно раздосадовало наёмника: к топоту копыт нашей лошади добавляются другие. Замечаю, как параллельно с нами мелькают копыта второй лошади, и третьей… и ещё вдалеке…

Но, как ни пытаюсь, разглядеть всадников не могу, не получается достаточно поднять голову.