Завтра я уеду. Валера сказал, поможет. Это мой шанс. Похоже, единственный.

Ближе к вечеру я забываюсь беспокойным сном, а после резко вздрагиваю, когда слышу характерный щелчок.

Распахнув глаза, вижу дуло пистолета с глушителем, которое направлено на меня, и человека в медицинской маске напротив, а после раздается выстрел.

Звонок поздно вечером. Мы в офисе, я все еще пересматриваю с Гансом договоры. Да, кэш мы проебали, но есть еще много чего, что можно спасти.

Казино, как оказалось, сразу перепродали, но я пока не могу понять, откуда растут ноги и кто его купил. Она и тут постаралась, тварь, все просто на хуй перерубила. Знаю только, что это заведение я потерял безвозвратно.

– Говори, Гафар.

– Ты там еще живой?

– Ну если трубку взял, значит, живой.

– Побеседовать надо, где ты?

– В офисе, есть желание помочь?

– Очень смешно, у меня своих дел по горло. Как ты понимаешь, Савел, теперь нас серьезно поджимают со всех сторон. Ты ослаб, кресло качается.

– Пусть кто только дернется! Ты мэр. Точка. Если кто не согласен – таких мы будем валить. Все, игры кончились! Что ты хотел, говори.

– Предупредить. Пошла молва, что крысу твою заказали. На нее охота объявлена, пацаны делают ставки за ее голову. Пока ты тут сопли в офисе жуешь, девку прирежут, и, скорее всего, скоро, а мы останемся без информации.

Стискиваю зубы: этого еще не хватало. Хотя я, конечно, знал, что так будет.

– Кто взялся? Имя назови.

– Я не знаю. Может, это просто слухи, но чисто по-партнерски я тебя предупреждаю. Ты узнал, кто заказчик? Это важно выяснить, пока крыса еще дышит.

– Это не телефонный разговор, но я понял. Расколю, не переживай, держи своих головорезов на цепи. Ищите бабки, Гафар, в общаке там были меченые купюры. Может, где засветятся в городе. Пока это единственная зацепка.

– Хорошо, передаем своим. Еще что-то?

Закуриваю, смотрю на эти документы. Их до хрена, Ганса почти не видно за этими горами. Мы подняли архив, все надо перепроверить, и, кажется, наша безопасность хромала на обе ноги.

Сжимаю виски. Что еще… кто еще? Боже, в голове просто каша.

Кость в горле. Ах да, ну конечно.

– Гафар, вы нашли Беркута?

– Нет, ищем. Он, похоже, просек, что ты на него охоту открыл. На дно залег, затаился. Ждет, наверное, когда тебя грохнут, потом вылезет.

– Значит, так, повторять я больше не буду: брата его малого за жабры и ко мне! Вылезет Витенька, никуда не денется!

– Савел, ты очень сильно нарываешься. Это прямое объявление войны, тебе уже говорили?

– Говорили, только не я, сука, эту войну начал! Беркут, скорее всего, этот пиздец нам и устроил, больше никто бы так открыто не посмел! Ищите Артема, Гафар, я не могу все это тащить один! Выловите их младшего брата, подключи своих людей, делайте что хотите, но чтобы он был у меня! Доставить живым, слышишь меня, живым! Будем ловить Витюшу на живца.

– Смотри, чтоб этот живец потом тебя самого не съел. Обезьяна с гранатой опасна, особенно если она бешеная.

– Я завалю любую обезьяну одной рукой, и гранаты мне не пригодятся.

– Ладно, понял. Ищем.

Выключаю телефон. Я знаю прекрасно, что это огромные проблемы, но иначе поступить не могу. Я почти на сто процентов уверен, что это был Беркут, он заказал меня, и мне надо его хоть из-под земли выковырять.

У него нет жены и детей – официальных, по крайней мере, – есть только братья, но мне и этого достаточно. Виктор придет, за братом припрется, если, конечно, он хоть что-то значит для него.

То, каким я его помню с молодости, вселяет огромные сомнения, что у Беркута вообще могут быть нормальные привязанности. Мы когда-то пересекались в спорте и на ринге, но друзьями особо не были. Нам всегда было тесно в одном городе, а сейчас я это чувствую как никогда.