Первым в дверях появился Фэйт. Его сердце колотилось не тише, чем у кицунэ: от тревоги, от мысли, что огромный пес Зораксов мог сделать с мелкой живностью. И когда перед его глазами предстала картина сжавшейся в комочек Варежки где-то наверху и совершенно перепуганного пса, поскуливающего и вьющегося на месте, Советник растерялся.

В комнату вошла запыхавшаяся Эникен и тут же ухватила за поводок сбежавшего от хозяев зверя, больно ударив того по носу.

– Негодный мальчишка, как ты себя ведешь?! – грозно замахала она маленьким кулачком перед и без того напуганным псом, еще переживающим опыт страшного нападения девочкой-лисой.

– Зачем вы вообще притащили его во дворец?! – досадливо бросил Фэйт, не оборачиваясь и пытаясь дотянуться до питомца Правителя.

Пришлось переставлять некоторые ящики, взбираться по ним и надеяться на надежность конструкции. Но Варежка, дрожа, не желала сдвигаться с места, как не манили ее родные руки.

– Ну, вы с Правителем любите живность, и я люблю. Мы похожи и… – начала робко дочь Зораксов, спотыкаясь о собственные сбивчивые мысли. – Я не думала, что все может сложиться так, звери способны дружить друг с другом, а мой Басель так вообще добрейшей души пес. Не понимаю, что произошло, клянусь!

– Вот же гадство! – выругался Фэйт, чуть не соскользнув вниз. Честно говоря, ему было плевать на оправдания девушки. Случившегося не воротишь. – Ну же, маленькая, давай сюда, всю пыль соберешь только, шерсть попортишь. Ну, рыжуля, пойдем, покормлю тебя, в кроватку отнесу, да хоть песню спою, ну! – Он был готов уговаривать ее как угодно, ведь в груди с каждой секундой росло дурное предчувствие. Что, если пес успел ее ранить?

Варежка встретилась взглядом с Советником и начала вздрагивать еще сильнее, а затем и вовсе издала странный звук, похожий то ли на стон, то ли на визг, а из глаз ее потекли крупные слезы. Словно у настоящего ирлинга или человека.

И вот тогда Фэйта накрыла настоящая паника. Мысль о том, что лиса может быть всерьез ранена и способна умереть, обезглавила его своим ледяным мечом с громким свистом.

– Уходите прочь, ивори Эникен, увидимся на приеме сегодня вечером. Пожалуйста, – не попросил, потребовал он, также не оглядываясь и пытаясь удержать себя в руках, сохранить лицо перед гостями.

– Я, я… Хорошо, простите великодушно еще раз, молю… – прошептала юная хозяйка собаки, отступая спиной к выходу и дергая за собой поводок. Казалось, она действительно жалела о случившемся и была невинна в вопросе создания интриг.

Ее родители еще оставались в кабинете, но Фэйт не сомневался, что им помогут найти выход в кратчайшие сроки.

Кое-как стянув рыжий комок с высокой верхней полки, он прижал его к груди, ощущая буквально окаменевшее тело Варежки. Советник вдруг подумал, что если с лисой случится что-то страшное и непоправимое, он этого не переживет.

Странно, эта мысль возмутила даже его, но сердце… Оно не желает спорить с разумом, оно лишь ставит перед фактом.

– Ш-ш-ш… Все хорошо, они ушли. – Мягко гладил плачущую навзрыд кицунэ, издающую при этом такие отчаянные и пугающие звуки, что все встречные слуги и знать расступались, лишь испуганно косясь на спешащего мимо Советника.

Он вбежал в комнату Амона и положил Варежку на постель, принимаясь осматривать тело на повреждения. Длинная пушистая шерсть мешала, но следов крови не было, и это успокаивало. На ощупывания лиса тоже реагировала нейтрально, что исключало возможность перелома. Уже спустя несколько минут Фэйт убедился, что зверек лишь жутко напуган.