Сами говорили, у вас есть маленький сын. Предлагаю заменить время посещения больницы — временем, проведенным с ним. Малышу, итак, грустно без отца. Не отнимайте у него ещё мать. Дети быстро растут. Идите лучше к тому, кто нуждается в вас больше всего на свете. Кто жив, кто не в коме.

Вероника всерьез задумалась над словами мужчины. Он пододвинул к ней на столе небольшой блокнот с ручкой.

— Записывайте номер. Я позвоню, когда пациент очнется.

Илларионова решительно начала выводить цифры, периодически сглатывая подступающий к горлу ком обиды. А когда закончила, то грустно осознала: врач вообще не уверен в пробуждении, точно так же как не уверена жена Дмитрия. Всё казалось ужасно несправедливым. Скупая слеза неожиданно скатилась по её щеке.

— Простите, — мгновенно стерла ту тыльной стороной руки Вера.

— Всё нормально. Чувствовать это хорошо, даже если вы чувствуете боль.

— Если бы, — отмахнулась Цепная.

— Значит вы живы, — холодно подытожил врач. — Советую, отпустить мужа. На всё воля Божья. Лучше сами вернитесь к жизни.

— Спасибо,что уделили время. Всего доброго, — сухо обронила девушка, направившись к входной двери.

— Берегите себя, Вероника Олеговна, — услышала она во след, покидая кабинет.

Илларионова пропустила напутствие мужчины мимо ушей. Некогда ей было беречь себя! Семья каждый день хочет есть, поэтому ей приходилось игнорировать учащающиеся симптомы плохого самочувствия — головокружения и боли в висках.

«Я сильная, я справлюсь», — привычно буркнула под нос Верка, а в голове возникло неожиданное воспоминание.

Когда еще они не были с Димкой чужими друг другу, однажды он попросил её о том же, о чем во время беседы врач.

«Обещай, что будешь жить дальше, если вдруг меня не станет рядом», — будто на яву произнес голос супруга.

Ступая по длинному безлюдному коридору, Цепная огляделась.

«Живи», — словно эхом разнеслось внутри больницы.

Она встряхнула головой. Да, Вера действительно обещала ему тогда жить. Видимо пришла пора выполнить.

«Все! Домой, к сыну. Устрою наконец себе выходной».

***

Спустя несколько часов

Дома Веронике стало лучше. Плохое самочувствие прошло. Голова перестала кружиться. Девушка наконец смогла провести драгоценные минуты с самым дорогим человечком — с сыном.

Он радовал мать улыбками, смешными словечками, своей лаской и игривостью. Даже ни разу не плакал и не капризничал. Свекровь была очень сильно удивлена этим.

Прогулка во дворе оказалась для Веры подобна бальзаму на душу. Она в коем веке за последнее время испытала целое море позитивных эмоций, а смех счастливого ребёнка приятно ласкал ее слух.

Светлана Викторовна довольно улыбнулась, когда Вера вечером вернулась домой, трогательно держа за ручку Артёма.

— Посвежела, похорошела. Просто загляденье.

— Спасибо. Уже забыла, как хорошо просто жить, — честно призналась ей невестка.

— Ну, так, вся в работе погрязла. Жизни совсем не видишь. Чего удивляться? — ворчливо хмыкнула свекровь.

Илларионова, ничего не ответив, наклонилась к Теме, принявшись помогать снимать уличную обувь.

— Я тям... — возмущенно сказал он, нахмурившись.

— Хорошо-хорошо, — сдалась девушка, не желая ругаться с мальчиком, который подобно родителям яро стремился отстоять свою самостоятельность. — Ты прав. Большой, значит сам.

— Дя.

Вероника не удержалась, новая улыбка коснулась уголков её губ.

— Ты настоящий мужчина, молодец, — поддержала его Цепная, наблюдая, как сын склонился и старательно начал освобождать ноги.

Илларионова с благоговейным замиранием сердца смотрела за усердными попытками малыша, однако вмешиваться не стала. Ему было очень важно показать маме, какой он взрослый. Она с радостью предоставила Темке эту возможность.