Я соглашаюсь на пирожок и компот.

— Куда теперь, госпожа? — уточняет Марк, вытирая рот салфеткой.

— На экзамен.

18. Глава 18

Марк смотрит на меня с сомнением и осторожно уточняет:

— Не разумнее ли отдохнуть, госпожа? Простите…

— Разумнее, — киваю я. — Однако в том, что я делаю, нет разума. Кстати, ехать с незнакомой девушкой, у которой нет ничего, кроме скромной суммы, полученной в ломбарде за серёжки, тоже не самое разумное.

— Да, госпожа.

Расплачивается за наш обед Марк — я передаю ему половину имеющейся у меня грошовой мелочи. А мы с Кэрри выходим, чтобы подождать его на улице.

После еды мне гораздо лучше, и я чувствую в себе силы предстать перед комиссией, хотя от одной мысли, что я должна буду показать свои способности, холодеют руки. Но страх — не повод не идти.

Как только Марк нас нагоняет, я вспоминаю, что у мальчишки с собой огромный вещмешок, набитый старой одеждой и невесть чем ещё, за сборами я не следила. То есть по уму надо пристроить вещи в гостевом доме. И вообще мне нет смысла тащить Марка и Кэрри со мной. Но если мы займёмся поиском жилья, я опоздаю.

— Вы можете снять комнату, — предлагаю я. — А потом встретимся, например, здесь.

— Госпожа, мы вас не бросим! — вместо Марка отвечает Кэрри и испуганно оглядывается на брата.

Вещи тащит он, а она… напугана.

— Конечно, не бросим, — соглашается Марк и смотрит на Кэрри с понимающей улыбкой.

— Тогда ищем экипаж.

— Госпожа, я уже выяснил. Комиссия принимает через квартал отсюда, совсем близко.

— Предлагаешь идти пешком? — я уже усвоила, что квартал это много. Для меня, не ходившей дальше, чем от спальни до столовой, очень много.

И вообще…

Я согласна гулять по парку, но не вдоль дороги, по которой грохочут экипажи.

— Да, госпожа.

— Нет, Марк. И найми нормальный экипаж, а не развалюху.

— Да, госпожа.

По нему заметно, что он считает моё решение расточительством, но не спорит. Ещё бы он указывал мне как тратить мои деньги. Тогда уж выдать ему двойную зарплату горничной тоже расточительно.

Марк оставляет нас с Кэрри в проулке на углу и буквально через пару минут возвращается впереди обшарпанной колымаги. На облучке сидит закутавшийся в клетчатую попону кучер и уныло погоняет пегую лошадку. В нос снова ударяет неприятный запах, и я оглушительно чихаю.

Выбором Марка я категорически не довольна и впору потребовать лучше, но я сдерживаюсь.

— Забирайтесь, госпожа, — басит он.

Марк распахивает для меня дверцу в ободранный салон. Изнутри экипаж ещё хуже, чем снаружи. Отделка облезает лоскутами, всюду тёмные пятна. Я всё же забираюсь и касаюсь сиденья пальцами. Неожиданно, но рука остаётся чистой, и я сажусь.

Рядом устраивается Кэрри. Марк занимает место напротив.

Экипаж трогается.

Тьфу!

Я собиралась прихватить тетрадку с упражнениями, но из головы вылетело.

Ладно…

Экипаж поворачивает, и в следующее мгновение под оглушительный треск у меня земля уходит из-под ног. Я куда-то проваливаюсь и совершенно не понимаю, как успеваю подхватить Кэрри и дёрнуть к себе на колени.

Я ударяюсь копчиком, спиной и на секунду позже головой. К счастью, головой я не столько ударяюсь, сколько стукаюсь.

— Кэрри! Госпожа!

Треск, ржание лошади, ругань кучера.

— Госпожа…

До меня доходит, что я лежу в обломках на мостовой, а на мне лежит Кэрри.

Марк что-то ещё бормочет. Я передаю ему сестру:

— Ты сам не пострадал?

На первый взгляд нет, а на второй… на щеке кровоточит царапина.

— Я в порядке, госпожа. Только испугался, — у него вырывается нервный смех. — За вас и за Кэрри.

Не сомневаюсь, что за себя он тоже испугался.