В области лопаток ужасно больно, ноги ватные, но я заставляю себя держаться самостоятельно. Однако «отделиться» профессор не позволяет. Наверное, правильно. Я сейчас тут рухну без опоры.

— Я спросил, кто тот подлец, что запустил шары в спину адепту?!

Перед нами уже стоит куча адептов с белыми как простыни лицами и испуганными глазами.

— Никто отсюда и шага не ступит, пока я не вернусь и не выясню, кто это был, — командует Ронг. — Споры, разборки — неотъемлемая часть любого общества. Но удар в спину — позор! И если ещё раз кто-то хоть пальцем тронет этого адепта, я лично послежу за тем, чтобы вас не было в академии! Всем ясно? Не слышу! Всем ясно?!

— Да! — испуганно отвечают ученики, глядя то на грозного профессора, то на меня.

Не понимаю, что чувствую. С одной стороны, облегчение и радость, что меня защитили. С другой — злость, что не смогла со всем справиться сама.

Вот только сейчас в глазах адептов совершенно нет жалости, в них испуг и даже некоторое восхищение. Чем? Кем? Профессором?

Тогда почему они точно так же смотрят и на меня?

— Идти можешь? — спрашивает учитель, и я киваю.

Но ноги передвигаются плохо, и господин берёт меня на руки, точно медведь пушинку или отец своё дитя.

Жутко неловко, но боль и слабость накрывают такими волнами, что в глазах темнеет. Веки наливаются свинцом, и я открываю их, лишь когда в нос бьёт терпкий запах отвара из корней лотоса.

— Выпей. Это восстановит силы, — говорит мне женщина в белой мантии.

Оглядываю помещение, в котором оказалась: светлые стены, деревянные высокие стеллажи со склянками, стол с бумагами и ряды кроватей с белыми шорками. На одной такой я и лежу. А господина, принесшего меня сюда, не вижу.

— Спасибо, — шепчу лекарю и отпиваю отвар.

Корчусь от горечи, зато чувствую, как силы моментально напитывают тело.

— Пришла в себя? — появляется в дверях профессор Ронг.

Почему-то испытываю стыд от его взгляда. Чувство, будто провалила экзамен, который должна была сдать.

Коротко киваю.

— Оставьте нас, — велит господин лекарю, и женщина тотчас покидает помещение.

— Что-то болит? — интересуется господин Ронг.

— Нет, — сообщаю я, хотя спина в области лопаток ноет так, будто палкой отходили. Сколько же шаров в меня попало?

Профессор едва заметно усмехается, будто ловит мою ложь.

— Ты молодец, адепт Отта, — неожиданно выдаёт он. — Это правда, что ты выпустила серебряный щит?

— Что?

— Дюжина адептов утверждает, что ты отбила двойной заряд шаров, воспользовавшись сверхмощным щитом. Это так?

Моргаю, так как плохо помню, что именно там произошло.

— Я испугалась, сжала артефакт и сделала так, как вы учили.

— Как давно ты обуздала магию?

— Я всё ещё не нашла связь со своей искрой. Это вышло случайно. От страха, — сообщаю ему, а сама тем временем пытаюсь прислушаться к ощущениям внутри себя.

Магия... я опять её не слышу. Потому что ещё слаба?

— Говоришь, в первый раз?

— Вы не верите мне?

— Ну, почему же, — тянет он, а я не пойму, правда это или нет. — Тем интереснее. А теперь скажи, что ты не поделила с другими? Это ведь не первый раз, когда тебя пытаются наказать.

От воспоминаний о проруби и искрах в чане кожа покрывается ледяными мурашками.

— Я была той, кто остановил катастрофу на городской площади.

— Значит, у Арса на тебя зуб, — заключает профессор.

Он знает?! Знает, что это был Арс на площади?! И при этом короля не наказывают! Почему?

— Серебряный щит. Провидение, — перечисляет профессор, тут же смолкает, будто на камень напоролся. Щурится, внимательно всматриваясь в моё лицо. — Кто твои родители?