— Откуда вы, мадемуазель де Бодемон?

— Из Гавра. Мой отец был простым дворянином без титула. И если бы не ее светлость… — Ее голос изменился, стал уже не таким звенящим, да и сама Шарлотта снова будто постарела. — Я бы насквозь пропахла рыбой и удавилась с тоски.

— А мадемуазель де Шаброль?

Шарлотта помрачнела:

— О… Это птичка иного полета, моя дорогая. Будьте с ней осторожны. Очень осторожны. И знайте, что уже никогда не сумеете стать ей другом.

Луиза похолодела:

— Почему?

Бодемон загадочно улыбнулась:

— Я уже наслышана, что герцог де Виллар имел несчастье обратить на вас свое внимание.

Луиза чувствовала, что предательски краснеет от одного только упоминания. Молчала.

— Шаброль давно влюблена в него. И мало того — получила некую взаимность. — Шарлотта многозначительно понизила тон: — Если вы, конечно, понимаете, о чем я… Но, его светлость, разумеется, тут же перестал ее замечать. Как говорят при дворе — уже сорванный цветок.

Луиза сглотнула, чувствуя, как пересохло во рту:

— И он не женился на ней?

Светлые брови Шарлотты взлетели:

— Женился? На Шаброль? В уме ли вы, моя дорогая? Это просто недопустимо. Но это не значит, что она станет смотреть, как он увивается возле вас.

Луиза стиснула зубы:

— Он не увивается.

Шарлотта хохотнула:

— Вы просто еще слишком наивны, моя дорогая. В общем, видит бог, моя совесть чиста — я вас предупредила. Будьте осторожны. И с ней… и с ним. А теперь… — Она поднялась из-за стола, сладко потянулась, кивнула на сундук Луизы: — Потрошите свои закрома, моя милая. Оценим масштаб трагедии. У нас слишком мало времени.

17. 17

Луиза испытывала жгучий стыд, когда раскладывала на кровати свои жалкие пожитки. Надо было сжечь все в камине и сказать, что гардероба вовсе нет. Видит бог, это было бы не так унизительно. Когда из недр сундука было явлено на свет все содержимое, Шарлотта вытянула розовые губы дудкой и даже присвистнула, выпучив рыбьи глаза:

— Какой… кошмар… — Она будто опомнилась, виновато посмотрела на Луизу: — Я не привыкла лгать.

Луиза кивнула, чувствуя себя виновной во всех смертных грехах:

— Я понимаю…

Лицо мадемуазель де Бодемон исказила кислая гримаса:

— Особенно вот это… — она ткнула пальчиком в лучшее платье из зеленого дрогета. — Просто чудовищно! В вашей глуши такое носят?

Луиза опустила голову и промолчала. Она самонадеянно явилась в этом платье к мадам, желая выглядеть, как можно лучше. В нем же ее видел герцог де Виллар… Хотелось провалиться. Даже потемнело перед глазами. Не в силах совладать со жгучей обидой, она кинулась к окну, приоткрыла створу, вдыхая свежий утренний воздух, будто задыхалась. Едва не ревела. Даже не думала о том, что ее видят в сорочке. Плевать! Стоять у кровати казалось сейчас более постыдным и невыносимым.

Как раз проходил мальчишка с пирогами, орал во все горло. Его звонкий голос аж дребезжал в утренней прохладе. Серый господин ожидаемо терся у дома напротив. Вдруг мальчик остановился, поднял голову. Щербато улыбнулся, глядя прямо на Луизу, и протянул тощую руку с зажатой вафлей:

— Возьмите вафлю, сударыня! Славные вафли, еще горячие! Всего один денье. Для девиц — самое лакомство!

Луиза покачала головой, инстинктивно собирая в кулак широкий ворот сорочки:

— У меня нет денег, я не могу взять. Ступай.

Мальчишка шмыгнул носом:

— Тогда просто так берите, без денег!

Луиза стояла в недоумении. Он снова улыбнулся. Задорно и на удивление обаятельно.

— Такой красивой даме можно и весь лоток даром отдать. Но весь не могу — хозяйка прибьет. Так что, возьмите вафлю, сударыня, во имя Господа бога! Не уйду, пока не возьмете! Всего одну вафлю!