Луиза отчаянно замотала головой:

— Никогда не продам.

Аделаида промолчала, лишь едва заметно улыбнулась. Поднялась, выглянула в оконце, повернулась:

— Надо идти, все собрались…

Луиза кивнула, но теперь вместо ликования чувствовала грусть. И хотелось уехать, и не хотелось… Столица представлялась прекрасной сказкой, но на деле ждала лишь неизвестность.

Она спрятала жемчуг туда же, за корсаж. Набросила на плечи дорожный плащ, взяла перчатки. Окинула напоследок комнату тоскливым взглядом, прекрасно понимая, что едва она уедет со двора, как сюда переберется мерзавка Франсуаза… Но прошлое всегда надо оставлять в прошлом. Так правильно…

Во дворе собрались все домочадцы. Вытянулись у кареты. Сестры были еще в сорочках и ночных чепцах, кутались в шали. Франсуаза бесцеремонно зевала. У приготовленного экипажа в отсветах факелов стоял одетый в дорогу старый Пьер и трое крепких парней, нанятых в деревне — будут сопровождать.

Луиза простилась со слугами, расцеловала брата, младших сестер. Чмокнула в щеку Франсуазу, но та вместо поцелуя склонилась к уху и прошептала:

— Помни про ночной горшок, дорогая сестрица.

Луиза сделала вид, что ничего не слышала, лишь улыбнулась, наблюдая, как на лице сестры гаденькая радость сменяется откровенным разочарованием:

— Желаю тебе счастья, сестра. Надеюсь, отец отыщет тебе хорошего мужа. Не хуже, чем мне.

Аделаида поцеловала ее в обе щеки:

— Пиши, голубка, как только представится возможность. Я буду ждать. Благослови тебя Господь.

Луиза поцеловала ее в ответ:

— И вас, тетушка. Думаю, меня несложно будет отыскать через мадам де Ларош-Гийон.

Когда Луиза поравнялась с бароном де Монсо, то невольно опустила голову:

— Благословите, отец.

Тот казался растерянным. Наконец, поцеловал в лоб:

— Доброй тебе дороги, дочь моя. И… что бы ни случилось, не забывай о нас. И, как бы я ни оказывался порой неправ… — эти слова явно давались с трудом, — всегда помни, что я люблю тебя.

Луиза чувствовала, что уже начинала давиться слезами.

— И я вас, отец.

Не желая затягивать невыносимое прощание, она села в экипаж. Смотрела в оконце, как карета выехала со двора, спустилась по старому валу и понеслась в рождающуюся зарю. На этот раз они ни за что не поедут через лес Тронсе. Сейчас дорога пролегала крюком по равнине через Ла-Перш.

8. 8

Дорога казалась бесконечной, а ужасающая тряска сводила с ума. Луиза все время вспоминала плавное движение экипажа герцогини, и от этого становилось еще невыносимее. Порой даже подкатывала тошнота, а лицо словно кололи тысячи невидимых иголок. Но от стоянки до стоянки, от ночлега до ночлега все начиналось заново и казалось воистину кошмарным. Старый Пьер берег лошадей и карету, и порой можно было бы просто неспешно идти пешком — выходило бы едва ли не быстрее.

Чем ближе оказывалось к столице, особенно у оживленных трактов, тем сложнее было сговориться о комнате на ночь. Требовалась всего одна, и Луиза не была привередливой, но трактирщики неизменно разводили руками и поджимали губы. А потом начинали вытягивать деньги, которые и без того утекали на глазах. Скромная сумма, выделенная в дорогу бароном де Монсо, оказалась совершенно ничтожной. Он давно не выезжал дальше Бреза, Мулена или Монлюсона и понятия не имел, каковы цены на подступах к столице. Луиза подозревала, что отец и сам догадывался. Это объясняло его довольно странное и рискованное решение не сопровождать дочь. Иначе поездка вышла бы почти в два раза дороже, потому что в их положении селиться вдвоем в одной комнате было недопустимо. А если прибавить к этому обратную дорогу… Отец поступил разумно.