— Я заплатил за операцию ее матери. Сущие копейки. Для нас. Для них — вопрос жизни и смерти. Мать в одиночку ее растила. Если она умрет, Роза останется совершенно одна.

— Бабушки-дедушки, тети-дяди?

— Ее мать поздний ребенок, никого давно нет. Остальные родственники дальние. Ну, все сразу дальними становятся, когда вопрос денег встает. Они по квоте уже год операцию ждут.

— Откуда про них узнал? По фондам шляешься?

Сказала таким тоном, точно по порносайтам. Ну да — так он мне когда-то и сказал, когда я попыталась дать милостыней пару рублей у церкви. Помощь должна быть адресной. Послать бы его по адресу с этой помощью!

— Ну а какого хрена домой-то девку тащить? — выдохнула я в лицо. — Денег мало дал?

— Сказал же, дальние родственники такие дальние. Мать поездом ехала — побоялась лететь. Девку пожалели, на самолете через Москву отправили. Так мать родственники встретили, оформили в больницу и решили, что с ним хватит. Написали ей, а она молчала всю дорогу. Не знаю, что собиралась делать ночью в городе без родственников. Сказала, поехала бы к ним — неужели б дверь не открыли?

— Так неужели б не открыли? — передразнила я его тон. — Тебе там не зачтется, не старайся.

— А здесь? — опустил он руку мне на грудь.

— Не сегодня точно. Спи. Завтра, когда отправишь эту Розочку в гостиницу, я подумаю…

— Лаура, да елы-палы…

Но я успела отвернуться и вернуться на свой самый краешек супружеской кровати.

— Тебя Лисистрата зовут? — вспомнил он аристофановскую комедию про женскую антивоенную сексуальную забастовку.

— Спи, Лаэс.

Я всегда использовала его чатовский ник, когда хотела поставить в разговоре финальную точку. Он долго не верил, что меня действительно Лаурой зовут. Ну что поделать, если мать любила выпендриваться и заодно Петрарку. Могла бы и Франческой назвать. Не знаю, что хуже… Если только Роза в кабинете мужа.

Потянуло же Аркашку на добрые дела. Московские друзья опять подбили, засранцы — как поедет по рабочим делам туда, так возвращается с дырой в семейном бюджете.

2. 2.

Про Лауру, возлюбленную Петрарки, в Википедии написано, что род ее занятий — аристократка. Поэтому с утра мне постоянно хочется принять ванну, выпить чашечку кофе без какавы… Но увы… Как всегда, пришлось подлететь, залететь в душ на минуту и пулей вылететь на кухню. Аркашка, как водится, выполз туда, когда на сковородке все уже шкворчало.

— Опять яичница? — выдал вечную знаменитую цитату, но возвращать меня теще вот уже двадцать лет как не спешил.

— Можешь начинать кукарекать, — не повернулась я от плиты. — Пора будить твою гостью.

— Нашу… Гостью. Квартира наша, значит и гостья общая.

— Кабинет твой, я на него не претендую.

— Слушай, художница, — Я почувствовала его руки чуть ниже живота, пальцы собрали шелк халата в кулак. — Роза рисует. Может, возьмешь ее к себе в офис? Ну не должна девчонка сутками в больничке торчать. Да и не пустят ее надолго. И ещё — твоя подружка преподает в вашем училище, так ведь? Роза сейчас учится в колледже в Иркутске.

— В Копылова?

— Чтоб я ещё знал, как он называется.

— Она из Иркутска, значит, — выключила я конфорку под сковородкой, чтобы яичница дошла сама собой, не подгорев.

— Поговоришь? — проигнорировал Аркашка мое замечание. — Насчет перевода? Даже если на первый курс, Роза не будет против.

— Так? Я не поняла? — разбила я его кулак на животе и повернулась к мужу лицом.

В трениках и футболке, как в любое другое утро, в костюме на кухню завтракать Аркадий Семенович никогда не приходит.

— Ты тот козел, который за это платит?