-Олег Егорович, а как звали вашего отца? Брат же сказал вам? - с надеждой спросила Ефросинья Викентьевна.
-Его звали Василий Владимирович, - уверенно ответил Тараблин, - Клееночку на мою рубашку нашила, по всей видимости, не мама, а бабушка, потому что деда моего звали Егор. Может, перепутала, а может, сознательно так сделала, кто теперь скажет. Что случилось с бабушкой неизвестно, скорее всего, погибла при освобождении города. А вот я выжил, - грустно вздохнул мужчина.
Ефросинья Викентьевна выразительно посмотрела на меня, потом на Этьена. Мы тоже переглянулись. Картина начинала складываться. А Олег Егорович продолжал.
-Брат много рассказывал о том, что пришлось ему перенести за годы войны, маму расстреляли по какому-то доносу, а ему чудом удалось избежать призыва в так называемую Русскую освободительную армию бывшего советского генерала Андрея Власова. Виктор повредил руку и до сих пор она у него высоко не поднимается. Мама просила брата, чтобы после войны он разыскал меня, но Виктор не захотел возвращаться на родину. Он рассказывал страшные вещи, я не хочу об этом говорить, - мужчина устало закрыл глаза, - кто я, чтобы судить его...
-А вы видели своего брата? Он приезжал к вам, или может, вы ездили к нему? - спросил Этьен
- Нет, - вяло махнул рукой мужчина, - только по видеосвязи говорили.
-Так как же ваш брат оказался в Канаде? - тихо спросила я.
-Ему опять повезло, с ним работала девушка, полячка, она собиралась уехать в Америку. Их поженили, и брат уехал сначала в Америку, а потом они перебрались в Канаду. Их фиктивный брак перешел в настоящий, но детей им Господь не дал. И вот когда жены не стало, брат решил начать поиски. Он делал запросы в разные организации города, и прежде всего в детские дома...
В этот момент зашел врач и заявил, что слишком много нагружать память нельзя и больному надо отдыхать. Ефросинья Викентьевна кивнула и обратилась к Олегу Егоровичу.
-Ольга спасла вашу собаку, мы сейчас её заберем из клиники домой. Маруся пыталась вас найти.
На глазах мужчины появились слезы, он жестом подозвал меня к себе.
-Спасибо дочка, дай Бог тебе счастья за твою доброту. Маруся у меня самое близкое, родное существо теперь...
Я сама еле сдержала слезы. А Ефросинья Викентьевна поднялась и сказала.
-Может оказаться так, что у вас появится много родных, но для этого мы должны пройти экспертизу, - она подняла указательный палец вверх и как будто погрозила кому-то, - генетическую. Вы согласны.
Врач удивленно посмотрел на женщину, не менее удивленным выглядел и Олег Егорович.
-У меня был дядя - Ольшанский Василий Владимирович, он остался в России, когда вся семья эмигрировала в 1917 году во Францию. Я предполагаю, что он женился и взял фамилию жены, дворянская фамилия не к лицу была революционэру, - она так и сказала, выделив "э". - От этого брака и родился его первый сын, - хозяйка повернулась ко мне, - Владислав, а потом, вероятно, Василий женился во второй раз на вашей маме, уже под фамилией Тараблин. Поэтому мы все, - она обвела взглядом палату, - можем быть родственниками.
Молчание в палате стало тягучим, вязким и никто не решался его нарушить. Наконец, это сделал Этьен.
-Олег Егорович, вы ничего не теряете, соглашайтесь, - и широко улыбнулся. А мне показалось, что от этой улыбки стало еще светлей вокруг и напряжение лопнуло, как мыльный пузырь.
-Да, конечно, - закивал Тараблин, - делайте, если нужно.
Потом мы навестили тестя Олега Егоровича, но он спал, и беспокоить старика мы не стали. Сдав анализы, заехали в клинику к Георгию. Маруся замахала хвостом и сделала несколько шагов ко мне.