– Я люблю своих братьев, дай им Всадники долгих лет жизни, – сказал Константин. – И особенно сильно я их люблю за то, что они стоят между мной и престолом. Вы думаете, что станете счастливее, обзаведясь дурацкой золотой шляпой на голове? Вы станете счастливее, цесаревич?

– Он мне не брат! Он всегда это подчеркивал! Всегда! Всегда ревновал меня к отцу. Всегда напоминал, что я рождён ему на замену! А я не виноват, не виноват, что родился здоровым!

Аче всхрапнул во сне, и Амиран со злостью толкнул его в бок. Тот вскрикнул и проснулся, едва не упав со скамьи.

– Как ты? – хмуро спросил у него Амиран.

– Уже лучше, – со стоном ответил Аче, садясь. – Я могу начать свой рассказ?

– Эта история началась, когда мой учитель Иветре закончил Гелиатскую Академию магии, в три тысячи пятьдесят седьмом году от Ухода Всадников… – начал свою речь Аче.

Константин сложил голову на руки и демонстративно захрапел. Аче прервался, вопросительно посмотрел на гелиатского принца.

– Вы бы ещё прямо с сотворения мира начали, любезный мастер!

– При нём мой учитель не присутствовал, ваше высочество.

Константин мотнул головой.

– Без титулов. Мы ведь не во дворце.

Аче коротко кивнул и продолжил.

– Он никогда об этом не говорил. Мне, по крайней мере. Часть из того, что я вам расскажу, я подслушал, часть понял сам…

– Вы любитель подслушивать и подглядывать, – усмехнулся Амиран.

– Я человек маленький, – вернул ему улыбку Аче. – Мне ничего не говорят. Всё, что я могу узнать, мне приходится узнавать самому.

– Продолжайте же, Аче, – попросил Амиран, складывая локти на стол и подаваясь вперёд. – Как бы вы ни вызнали то, что вызнали.

– Итак, мой учитель Иветре отправился в путешествие после окончания Академии. И не куда-нибудь, а в Казгу, вместе с однокурсницей, молодой целительницей. Назад он вернулся один, утверждая, что девушка умерла во время учебы у казгийской целительницы.

– Такое бывает, – кивнул Константин. – Классическая магия редко совместима со всяким шаманством. Однако то, что вы рассказали, любезный мастер, отлично мне известно. Как и любому, кто отправит запрос в архив Гелиатской Академии магии. Мне также известно, что по возвращении он, маг-погодник по специализации, вдруг начал проявлять интерес к медицине, в частности – к хирургии, перестал общаться с друзьями, принялся изучать экзотические магические практики – не то чтобы порицаемые, но не рекомендованные к самостоятельному изучению. К примеру, магию крови…

– Магию крови… – эхом откликнулся Амиран.

Константин кивнул ему.

– Это редкий и по большей части бесполезный дар, который невозможно до конца обуздать. И цена его слишком – я бы сказал, непозволительно – высока.

– Слишком высока? – спросил Амиран, хмурясь.

– Сколько в среднем живёт маг?

– Лет пятьсот, – ответил Амиран.

– А обычный человек?

– Сто – сто тридцать…

– Кровный маг едва ли доживает до сорока. Вдумайтесь! Даже запечатанный маг, отказавшийся от жизни в пользу магии, умирает лет в девяносто. А тот, кто отдал дар и оставил жизнь, вполне протянет триста. А тут – сорок лет!

– Мой отец прожил шестьдесят.

– Разумеется, люди умирают молодыми. К сожалению, слишком часто они умирают раньше срока, но маг крови – другое дело. Он сжигает себя изнутри. У этого пути слишком много изнурительных оков, любой эмоциональный всплеск порождает магическую бурю. Я управляю своей третьей рукой, а маг крови – нет.

Амиран вздрогнул, в его ушах прозвучал сдавленный, хриплый голос Исари: «Я могу тебя убить».

Он повернулся к Аче и спросил неожиданно севшим голосом: