Иван всё ещё стоит рядом, всё ещё держит меня за руку, но вот только выражение его лица — кардинально меняется. Становится жёстким, циничным, презрительным. Таким, как я увидела его первый раз.

— Что здесь происходит? — мой голос совсем садится от эмоций и сейчас еле слышен.

— Съёмки, — буднично отвечает он, — разве сама не видишь?

— То есть — всё это постановка! И кольцо твоё! — сдираю травяное изделие, рву в клочья и отшвыриваю прочь.

Он усмехается:

— Вот что мне в тебе нравится, Саша, — это твои наивность и вера в людей. А ещё — завышенная самооценка. Ты, правда, считаешь, что я с пол-оборота влюбился в деревенскую пигалицу, у которой ни кожи, ни рожи?

— Какой же ты… — задыхаюсь и не могу подобрать достаточно злых и ранящих слов.

— Ну же — продолжай: гад, мразь, урод, чудовище… Что там ещё есть в твоём арсенале?

На глаза наворачиваются злые слёзы.

— За что ты со мной так? — шепчу.

Он фыркает:

— Ты так ничего и не поняла, да? Ты — просто расходный материал. Мы, когда стратегию разработали, сразу решили: другую искать не станем, легенду надо вести до конца. Это реальность, детка. Снимай свои розовые очки, захлопывай свою книгу сказок и спускайся с небес на землю.

Я давлю в себе всхлип, обнимаю себя за плечи, потому что мне внезапно становится так холодно, словно оказалась на улице в декабре.

— Но зачем… — бормочу я…— зачем было всё это? Школьный водопровод, квест, библиотека, песни у костра, цветы?..

— Имидж, Саша, деловая репутация. Кто вспомнит ту дурацкую статейку в жёлтой прессе, когда по центральному каналу покажут, как золотопромышленник Иван Демидов вкладывается в благоустройстве захудалого села… Водит детей в походы… Осыпает свою невесту цветами… Мы будем бить надёжнее — телевидение, интернет. Охват куда больше.

— Это же гадко! — восклицаю я в сердцах. — Тебе же все верили!

— Это и хорошо. Слышала, как сказал мой помощник: вышло очень реалистично.

Я не сдерживаюсь и залепливаю ему пощёчину. Прямо по красивой наглой самодовольной роже.

— Котёнок злится! — ехидно улыбается он.

— Ты не боишься, что мы тоже всем селом можем собраться и снять про тебя такооой ролик!

— Валяйте! Пробуйте! Только кто вам поверит? Да и на центральные каналы точно никто не выпустит.

— Иван Сергеевич! — доносится справа, и я только сейчас замечаю, что там развернули целую съёмочную площадку: камеры, прожектора, ноутбуки…

Как я не замечала раньше всех этих людей? Хотя каждый день чувствовала, что кто-то пристально следит. Но отмахивалась, списывала на нервозность обстановки.

— Иван Сергеевич, — продолжает всё тот же помощник в красной бейсболке, — будете отсматривать материал?

— Да, — отзывается Демидов, — уже иду.

— Тогда и я пойду, — разворачиваюсь к дому.

— Куда собралась? — он хватает меня за руку. — Так дела не делаются, Саша. Ты сама согласилась. Два раза. Так что будь добра, доигрывай роль.

— Какую ещё роль? — зло выкрикиваю, слёзы по щекам размазываю.

— Известно какую — счастливой невесты.

С этими словами он берёт меня за руку и поворачивает к столу, где разместилась съёмочная команда.

Я пытаюсь вырваться, злюсь, но Демидов держит крепко и отпускать не собирается.

— Не дёргайся! — зло кидает он. — Если ты не хочешь, чтобы я сломал тебе руку.

Фыркаю: ах, так! Угрожаешь, принуждаешь? Ну-ну!

Я ж злопамятная и мстительная!

Однако к столу, где разместилась съёмочная команда, мы всё-таки подходим вместе. Здесь я позволяю себе заглянуть через плечо парня в красной бейсболке и… У меня слов нет! Они снимали едва ли каждый мой шаг!

— Как? — удивляюсь я.