– Аркадий? Это Стерхова. Я согласна.

– Вот и отлично, – в голосе Малюгина послышалось одобрение. – Тогда слушайте внимательно. Чуть позже продублирую информацию сообщением.

– Слушаю. – Анна зашагала к подъезду.

– Вылетаете завтра. Рано утром. До Владивостока – лету девять часов, потом еще пять на машине до Светлой Гавани. Так вы точно успеете к открытию фестиваля.

Стерхова резко остановилась.

– Завтра? Рано утром? Дальний Восток?

– Все верно. К утру, послезавтра, будете в Светлой Гавани. Там нам с вами предстоит решить немало вопросов. Плюс общение с прессой.

– Подождите! Я не готова так резко. Это чересчур. – Зачастила Анна. – Я только что прилетела из командировки. У меня чемодан не разобран. И потом, я не предполагала, что Светлая Гавань – на Дальнем Востоке. В лучшем случае – на Балтике или на Черном море.

– Но вы же согласились… – и на этот раз голос Малюгина прозвучал мягко. Но укоряюще. – Я прочитал вашу книгу и на память приведу слова одного из ваших героев: «Каждый человек обязан иметь мужество, чтобы совершать добрые поступки».

– Весьма вольная интерпретация, – заметила Стерхова. – Не припомню, из какого романа эти слова?

– Дело не в названии. Устами героя вы изложили верную мысль. – Аркадий Малюгин сделал выразительную паузу и затем добавил: – А что касается Дальнего Востока… Он тоже имеет право участвовать в жизни большой страны.

– С этим не поспоришь, – вздохнула Анна. – Уговорили. Я поеду.

– Отлично! Через десять минут на ваш телефон придут билеты и файл с программой фестиваля. Там же – ссылки на конкурсные фильмы. Будет хорошо, если вы заранее их посмотрите.

Стерхова ужаснулась:

– Все фильмы фестиваля?!

– Только свою категорию: «Архивы безмолвия». Ее вы и будете судить.

– Жду. – Она отключилась и, задрав голову, вгляделась в небо, голубевшее сквозь кроны деревьев. Лето было в самом разгаре.

Выбравшись из такси, Анна поежилась. Воздух был сырой и прохладный, как бывает под утро в начале лета. Где-то над горизонтом светлела узкая полоса, но солнце еще не взошло. Все вокруг казалось приглушенным и смазанным: свет фонарей, блеск сырого асфальта и даже звуки.

В Шереметьево все шло своим чередом – как и полагается большому аэропорту. По залу сновали пассажиры и провожающие. Кто-то с билетом в руках спешил на регистрацию, кто-то стоял у табло и смотрел в горящие строчки. Скрипели колесики чемоданов, звучали голоса, хрипели служебные рации. В воздухе витали запахи кофе, духов и дезинфицирующих средств – привычные ароматы усталости, суеты и предвкушения путешествий.

Стерхова катила чемодан, злясь на себя за то, что не отказалась. На Малюгина – за то, что он так ловко ее уговорил. На колесики чемодана – за то, что скрипели и спотыкались на швах между плитками.

– Не в отпуск… не в командировку… Черт знает куда, черт знает зачем. – Бубнила Анна себе под нос. – Вперед! К Тихому океану. За приключениями.

Регистрация прошла без задержки. Посадка проходила в секторе D. Досмотр Стерхова прошла на автомате: сняла часы и кроссовки, дала себя просканировать. Безумно хотелось спать. Мозг с усилием воспринимал окружающее: подсовывал вместо слов абстрактные шумы, а вместо человеческих лиц и фигур – силуэты. В ее голове крутился только один вопрос: зачем я на это согласилась?

Наконец она вошла в гибкий коридор, где под ногами пружинил пол, а стены качались, будто дышали. На входе в самолет Анна кивнула стюардессам, и свернула в салон бизнес-класса, где было свежо и чисто. Стюардесса указала ей на место у окна и помогла с сумкой. После этого Стерхова рухнула в кресло и закрыла глаза с видом человека, неуверенного в том, проснется ли он завтра.