При следующем поцелуе сильно прикусываю его губу. Отрезвляюще сильно, потому что в рту отчетливо чувствую вкус крови. И хочется ее сплюнуть.
– Ты охуела? – вырывается из его груди.
– Не трогай меня. Понял?
Артур отворачивается от меня, дышит часто. Кажется, его легкие надуваются насосом.
Остаюсь сидеть на этой проклятой столешнице с разведенными ногами, разорванными колготками и блузкой. Грудь наружу. Глаза красные, ведь хочется плакать.
Мне ведь нравились его прикосновения. А в какой-то момент он слетел с катушек и жестко меня напугал, подпускать его к своему телу пропало всякое желание. Совсем.
– Я позвоню Михаилу, он меня заберет, – говорю и спрыгиваю на пол.
– Подожди, София, я… – Артур снова отворачивается, переводит дыхание.
Смотрю завороженно и… не понимаю его уже, не узнаю. В голове всплывает фраза Гордея об игре.
Внутри поселяется тревога и раздражение. Догадок целый ворох, я никогда не была глупой.
– Не надо, Артур.
Он осматривает меня с ног до головы. Да, конечно, выгляжу сейчас так себе. В таком виде на такси нельзя ехать. А Михаил… объясню ему, и он все поймет. Должен, по крайне мере.
Быстро собираю свои вещи и выбегаю из квартиры Бисарова.
По пути набираю Михаила. Он не отвечает на звонок, только присылает сообщение, когда спускаюсь на первый этаж многоэтажки. На улице очень холодно, стоять и ждать машину лучше в тепле.
Спустя несколько минут замечаю паркующийся мерседес представительского класса.
С радостью выбегаю и открываю заднюю пассажирскую дверь. Устало плюхаюсь, голову откидываю назад и делаю первых всхлип. Все это время я держалась. Пальцами цепляю пуговицы пальто и расстегиваю их. В машине неимоверно жарко и душно, словно топили ее весь день.
А когда открываю глаза, встречаюсь в зеркале заднего вида с пронизывающим синим взглядом. На меня обрушилось небо.
16. Глава 15.
Соня.
А когда открываю глаза, встречаюсь в зеркале заднего вида с пронизывающим синим взглядом. На меня обрушилось небо.
– Дима?
Запахиваю плотнее пальто, чтобы он не заметил моей разорванной блузки. Только, кажется, поздно.
До сих пор ощущаю его взгляд, который зафиксировал каждую деталь.
Черт!
Гаранин вдавливает педаль газа в пол резко, мы стартуем с места и меня откидывает назад. Машина выезжает на полупустое шоссе.
В салоне царит молчание, даже радио выключено. Слышно только наше дыхание и стук моего сердца. Уверена, Дмитрий тоже его слышит.
Ладонью постоянно отряхиваю пальто от невидимой пыли. Дышать сложно, Гаранин постоянно смотрит на меня в зеркало, и взгляд его заливается в легкие как бетон.
– Что? – не выдерживаю этой гнетущей тишины и спрашиваю чуть с вызовом.
Дмитрий молчит. Замечаю, как желваки ходят ходуном, он так напрягает скулы, что они кажутся острыми. Того и гляди можно пораниться. Губы сцеплены намертво в тонкую, слепую линию. А глаза… смотреть в них боюсь.
Дима включает правый поворотник и, грубо подрезая кого-то, коряво паркуется вдоль дороги. Мимо проносятся машины и сигналят, слышится мат из открытого окна.
Кажется, что время остановилось. Пальцы потряхивает, я перестаю их чувствовать.
– Что это значит? – тихо спрашиваю.
– Что именно?
Тон спокойный, ровный, чтоб его. Не могу взять себя в руки, меня колотит как после перенесенного стресса, когда находишься на грани: то ли плакать, то ли смеяться.
– Зачем мы остановились посередине шоссе? Здесь даже знак стоит, – указываю на синий перечеркнутый круг перед авто.
Дима достает из бардачка сигареты, губами вытягивает одну. Жест, который вызывает во мне тонну ощущений. Они странные, пугающие, горячие. Свожу колени вместе до нудной боли. И еще плотнее запахиваюсь. Плотнее просто некуда.