— Нет, это не нормально. Я не имела права…

— Уля! — прикрикивает Арсений, перебивая мою зарождающуюся истерику. — Я не сержусь на тебя. Подними голову и посмотри мне в глаза, если не веришь.

— Нет, — упрямо повторяю я, сильнее прижимая голову к коленям.

— Упрямая девчонка, — бормочет он, цокая языком. — Ну держись, мелкая.

Сильные пальцы Арсения начинают меня щекотать.

— О, боже, нет, нет, только не щекотка. Арсений, пожалуйста. Я ненавижу щекотку. Нет, не надо.

Пытаюсь отмахнуться от его движений, но звонкий смех мешает мне сосредоточиться на собственных руках. Дергаюсь телом в разные стороны, пытаясь увернуться от настырных пальцев. Прижимаю колени к животу, продолжая держать веки сомкнутыми.

— Нет, пожалуйста. Пощади, пощади, Арс.

— Открой глаза и я остановлюсь.

Беспощадные движения Арсеньевских пальцев не оставляют мне выбора.

— Ладно, ладно. Я сдаюсь, — выкрикиваю через смех.

Арсений мгновенно останавливается, но не убирает руки далеко. Видимо не до конца верит, что я сдалась. Чувствую кожей его выжидающий взгляд. Начинают гореть уши. Кусаю нижнюю губу, тяжело дышу.

И….

— Я не могу, Арс, — опуская голову ниже, разочарованно лепечу я.

— Можешь, — без шуток парирует Арс.

— Не-а.

— Давай, мелкая, ты справишься. Я в тебя верю.

Закрываю глаза и на вдохе считаю до пяти. Медленно поднимаю подбородок, продолжая кусать пересохшие губы. Торможу на уровне острого подбородка Арса, не решаюсь поднять глаза выше его аккуратно стриженной короткой бороды.

Что будет со мной, если увижу в его глазах жалость или презрение?

Сглатываю ком, застрявший поперек горла.

— Смелее, Улька, — подбадривая шепчет Бущан.

Делаю еще один глубокий вдох. Чему быть того не миновать? Так вроде бы говорят? Раз уж нашла в себе смелость прилипнуть к его губам, то надо найти силы и для встречи с его равнодушием.

Одним рывком выпрямляю голову и тут же схлестываюсь с веселым взглядом Арсения, который лыбится во все свои тридцать два белых зуба.

— Привет, Пузырик. И где ты научилась так давить языком, а?

Вопрос Арсения заставляет меня раскраснеться как свёкла. В глазах снова мутнеет из-за подступающей соли слез. Выдерживаю ещё секунд пять и отворачиваюсь. Смыкаю губы в прямую линию и обнимаю себя за плечи.

— Эй, Улька, ты чего опять скрутилась как ёжик?

— Ничего. Все нормально. Спасибо тебе за помощь, Арс. Если бы ты не успел вовремя, я не знаю, что сделал бы Валик. Я никогда его таким не видела. Мне было очень страшно, — сжимаю пальцы в кулак, злясь на саму себя.

Почему я раньше не распознала настоящую личину Валика? Почему увидела этот ужас только сейчас? А если бы у нас родились дети, что тогда бы было?

— Не за что благодарностей отвешивать. На моем месте любой поступил бы так же.

— Я не должна была тебя целовать.

— Но поцеловала и что? От этого еще никто не умирал. И разве это повод закапываться себя в землю или прятаться год под одеялом? Мы ж даже языками не столкнулись, так что это вообще не настоящий поцелуй был.

— Арс, — умоляюще стону я.

— Я уже все забыл, Улька. Что конкретно ты сделала? Может продемонстрируешь еще раз, а?

— Ни за что!

Трясу головой, с трудом удерживая улыбку. Только Арсений мог придумать такую глупость. Продемонстрируй еще раз. Ни за какие деньжищи. Нет, нет, и еще раз нет.

— Улька, я бы мог с тобой еще часок другой пострадать из-за произошедшего, но времени уже в обрез. Так что вставай и дуй в ванную комнату умываться. У нас еще дел невпроворот сегодня.

— У нас? — вскинув вопросительно брови, я оборачиваюсь.

Арсений встает на ноги и поправляет вздыбленный воротник рубашки.