Ключ не проворачивается в нужном направлении. Странно. Пытаюсь повернуть еще и еще раз. Будто упирается во что-то. Дергаю за металлическую ручку и входная дверь легко поддается. Я не замкнула квартиру, когда выбегала вечером?

Напрягаю память, пытаясь вспомнить как все было. Вроде закрывала. Хм… А что если нас ограбили?

Осторожно открываю двери, попутно набирая в мобильном телефоне номер полиции. Со стороны кухни доносятся звуки шипящего масла на сковородке и веселое завывание Валентина, которое даже с натяжкой сложно назвать пением.

— Какого черта ты тут делаешь? — рассерженно спрашиваю я, залетев как фурия в центр комнаты.

Валентин вздрагивает от моего резкого возгласа. Не успевает словить сковородкой подрумяненный блин, который секундой ранее подкинул вверх, дабы перевернуть на другой бок.

— Твою мать, Улька. Чего ты так орешь?

Муж наклоняется за упавшим блином, но обжигает подушечки пальцев горячим тестом. Инстинктивно дергаюсь в сторону верхнего шкафчика, достаю с полки пластиковый контейнер с надписью «аптечка» и беру оттуда мазь против ожогов. Бросаю тюбик в руки Валентина и только потом осознаю, что делаю. Он мне в душу наплевал, а я тут спасаю его нежные пальчики. Вот святая простота.

— Почему ты здесь? — шиплю как змея, злясь на свое легкомыслие. Надо было вызвать слесаря и первым делом поменять замки на дверях. — Я четко пояснила, что больше мы вместе жить не будем.

Улыбка с лица Валентина мгновенно испаряется.

— И куда мне идти, по-твоему?

— Куда хочешь. Хоть к Катерине беги, мне все равно

— Это и моя квартира, если ты вдруг забыла. Мы вместе погашаем кредит.

— Вместе? Напомни тогда от какого числа был твой последний платеж?

Мелькнувшая в глазах мужа враждебность исчезает так же быстро, как и появилась. Он вновь начинает вести себя как кот, выпрашивающий у хозяйки ложку любимой сметаны.

— Ну вот что ты опять начинаешь, Уль? Пока ректор не срезал наши надбавки себе в карман, я всегда платил свою часть взноса. Просто сейчас непростой период, который надо переждать. К лету станет легче, обещаю.

Закатываю глаза от заезженной песни, которую Валик опять пытается влить мне в уши. Удивительно, каким образом я раньше из месяца в месяц её спокойно глотала.

Сейчас будто пелена с глаз упала. Больше не верю ни единому слову супруга.

Это ведь абсурд. Если человек постоянно находит отговорки, значит его все устраивает. И громкие речи про то, что вот-вот все станет иначе и обыденная жизнь превратится в фантастическую безбедную сказку, если просто переждать невзгоды, не имеют ничего общего с реальностью. Кто хочет лучшей жизни, тот всегда найдет способ к ней приблизиться, а не будет тратить время на поиски виноватых.

— Разве станет? Ты таки решился на вторую работу выйти? — не скрывая сарказма в голосе, берусь за молнию своей куртки.

Валентин морщится так, словно я оплеуху звонкую ему залепила.

— Улька, ну какая вторая работа? Ты в своем уме? А отдыхать когда?

— Ладно, закончили с демагогией. Собирай оставшиеся вещи и съезжай.

Валентин тут же забывает о блинах на плите и обожженных пальцах. Решительно сокращает расстояние между нами, пытается коснуться моих запястий. Одергиваю руки и отступаю на шаг. Голову держу прямо, хотя пульс подскакивает к сотне.

— Солнышко, любимая, не говори так. Мы еще можем все исправить. Одно недоразумение не должно помешать нашему счастью. Да, я сглупил, поддался чарам твоей хитрой подружки. Признаю свою вину. Только не гони меня от себя, пожалуйста. Ульянка, а хочешь я на колени прямо сейчас встану? Или здоровьем матери поклянусь? Я очень сильно люблю тебя. Мне нужна только ты. Вчера, когда ты меня выгнала, я почувствовал это особенно остро. Улька, Богом клянусь! — Валик действительно падает передо мной на колени.