— А еще ты замужем, Пузырик, но почему-то прячешься от мужа по ночам на работе.

5. Глава 5.

Ульяна.

— А еще ты замужем, Пузырик, но почему-то прячешься от мужа по ночам на работе.

Схлестываемся взглядами через салонное зеркало. В потемневших карих глазах Арсения плещется смертоносная лава проснувшегося вулкана. Он будто пытается нащупать брешь в моей броне, ищет способ заглянуть в душу. Но зачем ему это? Не понимаю.

— Я не хочу об этом говорить, — резко отвернувшись, бормочу я.

Шея и подбородок покрываются красными пятнами, проявляется стыдливый румянец на щеках.

— А надо бы, — не отступает Арс.

Такой напор сносит абсолютно все мои внутренние шлюзы. Вихрь эмоций, которые я так старательно удерживаю внутри себя с самого утра, рвут дамбу и затапливают весь салон Арсеньевского внедорожника.

— Какое тебе вообще дело? Появился из ниоткуда и уже права качаешь. Кто ты такой, чтобы я именно с тобой делилась подробностями личной жизни? То, что вы с Севой дружили в школе, вовсе не означает, что ты имеешь право вести себя словно мой старший брат. Ты и я, Арс, никто друг другу. Просто знакомые, которые пятнадцать лет ничего не слышали друг о друге. Мы не друзья и никогда в одной компании не гуляли. Я даже вспомнить не могу, чтобы мы с тобой когда-либо нормально разговаривали. Все время были только дурацкие дразнилки и подколы с твоей стороны. И вообще…, — запал сил резко иссякает и я перехожу на еле слышное бормотание: — Лезть ко мне в голову без проса со своим авторитетным мнением не надо. Лучше разбирайся со своими отношениями. Анжела совсем не искрилась от счастья, покидая салон твоего автомобиля.

Подтягиваю съехавший рюкзак к животу, шмыгаю носом. Краем глаза вижу как белеют костяшки пальцев Арсения. Интуитивно готовлюсь к ответной взрывной тираде.

Но Арс молчит. Сосредоточенно смотрит на дорогу, по которой везет нас из центра города в сторону моего микрорайона. Не бросает больше пытливых взглядов, полностью отключившись от внешнего мира.

Немного расслабляю напряженные плечи, откидываю голову на подголовник. Смотрю на серые дома и спешащих прохожих, читаю броские вывески, считаю встречные автомобили.

Чем меньше расстояние до квартиры, тем тяжелее становится камень у меня в груди. Ускоряется сердечный ритм, сбивается дыхание. Непрошенные слезы то и дело размывают глазной фокус. Ищу в рюкзаке салфетки, но как на зло их нигде нет. Смахиваю пальцами самые крупные капли, раздражаясь из-за того, что даже такая мелочь идет наперекосяк.

Арсений наклоняется к бардачку и достает оттуда пачку сухих салфеток.

— Держи, — говорит тихо, протягивая мне небольшую картонную коробку.

Меня еще большим потоком слез прошибает. Бормочу «спасибо», опустив нос ниже. Стыд, боль, отчаяние и бессилие расшатывают меня подобно маятнику. Никак не могу поймать равновесия. Будто что-то сломалось внутри, будто больше нет твердой опоры под ногами.

Тяну носом воздух, запрокидываю голову к потолку. Кусаю нижнюю губу, запрещая себе издавать звуки. Не место истерике, совсем не место. Впиваюсь ногтями во внутреннюю сторону ладони, позволяя физическому дискомфорту забрать на себя часть бурлящих чувств.

Автомобиль Бущана замедляет ход. Содрогаюсь всем телом, узрев куда именно привез меня друг брата.

— Издеваешься? — С нескрываемым недовольством спрашиваю я у обернувшегося Арсения. — Цветочный магазин — моя работа, а не дом родной. Прошла ночь, которой ты стал свидетелем, была всего лишь случайным стечением обстоятельств. Не более того.

Глаза непроизвольно прикипают к панорамным окнам магазина, через которые отлично видно, как моя бывшая подруга Катерина спокойно расхаживает по залу вместе с посетителями. На её лице нет видимых признаков трудной или бессонной ночи: ни припухших век, ни синяков под глазами, ни осунувшегося овала лица.