Боже, я борюсь за себя прямо сейчас, мои тревоги и страхи жрут меня заживо. Я боюсь всего, что произойдёт с моей жизнью в следующем году, всё так неопределённо, реально и страшно. Я будто застрял в какой-то дыре, и не могу из неё вылезти, это как замкнутый круг из неудач, плохих воспоминаний, потерь. Но каким-то образом, слушая эту песню и некоторые другие, я ставлю весь этой свой кошмар на паузу, как минимум на пару минут. Я просто закрываю глаза и слушаю каждое слово, каждый аккорд. Ру заставляет меня чувствовать то, что я не способен почувствовать в свои «нормальные» дни, эти пять минут тишины, тепла и стабильных чувств, пять минут, когда я не желаю со всем отчаянием сбежать и просто всё закончить. Спасибо Ру. Спасибо, что спасаешь меня, даже если это всего пять минут, они очень помогают.

И моё сердце оттаивает. Разве много мне надо? Я же просто женщина.

Betelgeuse:  She missed and postponed many flights because I was on her mind and cause I was with her. She was a beautiful part of my days. I have moved on, but I can never stop loving that day and this day and every day until there is love and until there is she and I.

Она пропустила и отложила десятки авиарейсов, потому что встретила меня. Я заполнил все её мысли, а она стала самым красивым, что со мной случалось. Жизнь продолжается, у меня новые отношения, но я никогда не забуду ни тот день, ни последующий, ни один из тех, где была любовь, где были я и она.

Это тоже комментарий со страницы в YouTube. С некоторых пор я теперь также их регулярно читаю.

15. Глава 14. Стэнли парк

SYML – I Wanted To Leave

Утром за завтраком, пока Марлис трещит о туристических планах на день, а Келли как обычно делает вид, что слушает её, я физически, буквально кожей, ощущаю на себе взгляд Лео. И когда решаюсь взглянуть на него в ответ, он не отворачивается. Впервые за всё время смотрит в глаза так, как это делают люди, которых ты волнуешь. Он о многом хочет мне сказать, и я могу только догадываться, о чём именно, но мне, совсем не избалованной вниманием, достаточно уже только его желания поговорить. Взгляды – это ведь тоже очень много. Наверное.

– Какую сегодня обещают погоду? – спрашивает, как только за ребятами закрывается дверь.

Я молча беру в руки телефон, читаю прогноз.

– Пасмурно. Возможен дождь.

– Отлично, – кивает.

И снова смотрит в глаза. Долго. Потом говорит то, чего я никак не ожидаю услышать:

– Покажешь то место?

– Какое «то место»?

– Ну, в парке. Где одинокий лист на белом песке.

Я, конечно, давно уже поняла, о каком месте он говорит.

– Ладно. Покажу. Но то был не песок, а ракушечник.

– Окей, – кивает.

Мы спускаемся в подземную парковку и как только подходим к машине, Лео вдруг застывает. Превращается в своё нормальное «каменное» состояние. Я уже жду чего-нибудь в духе «Я передумал», но он выдаёт совершенно другое:

– Можешь отвернуться, пожалуйста?

Он не смотрит мне в глаза, но видимо ощущает моё замешательство и немой вопрос «Зачем?», потому что добавляет:

– Это жалкое зрелище.

Я не уверена, что до конца поняла суть его трагедии, но послушно отворачиваюсь, решив, что «додумывать» свои версии мне лучше выполнив его просьбу. Открывается дверца машины, потом, после пары минут возни, закрывается.

– Спасибо, – слышу.

И тоже сажусь. Лео уже пристёгнут. Его навороченная с белой рамой коляска «для прогулок» собрана и лежит на заднем сидении. Я догадывалась, что её можно складывать, но никак не ожидала, что настолько компактно.

Идти, когда он едет рядом вполовину ниже тебя, убавлять шаг, чтобы не оставлять его за спиной, так же неловко, как и прежде. Но странное дело, к этому привыкаешь. Если к болезни и одиночеству можно привыкнуть, то к неловкости и подавно.