Итак, наше привидение на что-то обиделось. Возможно, бедная женщина наконец поняла, что чужие люди, живущие в квартире, которую она считала своей, используют её как бесплатную рабсилу. Меня такие вещи не пугают, мама слишком приземлённое существо для того, чтобы об этом задуматься, а что подумала Зарифа – один Покровитель Старых Дев знает.

Оставив маму причитать над разбитой утварью, я вернулся в свою комнату (вот преимущество старых домов – комнаты в них маленькие, зато их много), чтобы проверить, выполнил ли Ниязи своё обещание.

Такого количества обновлений в своём Facebook я не видел никогда. Эпитафия, которую настрочил за считаные минуты Ниязи, красовалась в самом верху моей скупо оформленной страницы, и слов на неё он не пожалел:

«Брат, я не могу поверить, что это произошло… Лучшие всегда уходят раньше… Очевидно, кому-то хочется, чтобы твои песни исполнялись на Небесах… Видимо, так было нужно, чтобы ты позволил Морю забрать себя… Ты навсегда останешься в наших Сердцах, в нашей Памяти, и твоя музыка всегда будет звучать для нас. Ты не умер, навсегда жив в своих мелодиях, своих стихах… Пусть держатся твои родные, твоя мама, твоя сестра и все, кто тебя любил. Мы сейчас все вместе, с твоей семьёй. Прости, что не уберегли тебя, не заметили, не поняли, в каком ты был состоянии. Прости, Брат, что недостаточно тебя ценили… То, что случилось, должно заставить всех нас задуматься… не упускаем ли мы из виду чего-то Важного. Надеюсь, теперь ты Счастлив, ты там, где тебе хорошо. Покойся с миром, Брат…» Заглавных букв и многоточий он тоже не пожалел.

Почему-то все самые насквозь фальшивые, издевательские и пародийные проявления чувств выглядят точно так же, как и проявления чувств самых возвышенных и искренних. И те, и другие на редкость пошлые и изобилуют задумчивыми многоточиями, столь привлекательными для тупых самочек.

Ещё Ниязи не постеснялся выставить новостную ссылку, чтобы не пришлось отвечать на лишние вопросы. Я подумал о том, что произойдёт, если вдруг настоящие друзья и родные утонувшего парня увидят эту ссылку на моей странице, а потом решил, что паранойя в данном случае неуместна. Едва ли кто-то из имеющих отношение к утопленнику людей будет шариться по фейсбучику, а тем более по моему (85 друзей, 1 подписчик, и тот почему-то пакистанец).

Под сим опусом уже разрастались, как плесень на влажном кусочке хлеба, комментарии:

«Что случилось?!111 Я немогу поверить! Как так?(((((».

«Za4eeeeem daaaa? Somaubijstva eta grex… Sabaleznavaniya i terpeniya tvoey semye. Allah rehmet elesin!»

«Я сижу в шоке и не знаю, что и думать. Совсем недавно, кажется, мы сбегали вместе с лекций, помнишь? Сидели в буфете, и Намик дайы на тебя орал… Страшно, когда уходят молодые, твои друзья, у которых вся жизнь была впереди. Страшно, когда они сами принимают решение уйти. Соболезнования твоим родным… Земля тебе пухом».

И дальше ещё с дюжину таких комментариев, иногда осуждающих, но неизменно глубоко скорбных, а ведь с момента публикации не прошло и десяти минут!

Людей притягивает чужая смерть. И чем страшнее, нелепее, несвоевременнее она, тем неистовее их пляска вокруг трупа. Покойся с миром, друг, с которым мы не общались уже четыре года, а мы живы, живы, живы!

В любой компании очень молодых людей, например, университетской группе или школьном классе, всегда есть один несчастливец, который умудряется трагически погибнуть в самом начале жизненного пути. На остальных это производит шоково-ободряющий эффект: все понимают, что могли оказаться на его месте, но так как он уже заполнил собой статистику, шансы всех остальных дожить до зрелых лет сильно повышаются – не может быть двух молодых покойников в одной и той же группе. Если, конечно, нет войны или эпидемии. Что же, пусть среди своих групп статистическим мертвецом буду я. Пусть помечутся по моей странице в Facebook, пусть переворошат чердаки своей памяти, чтобы найти там хоть какие-то воспоминания обо мне – чтобы было о чём написать в своих поминальных комментариях.