Я безнадежно запуталась. Мне хорошо с ним. Всегда было в кайф. Мы понимаем друг друга, как телепаты.

Но в то же время, я не могу забыть, какие эмоции у меня вызывает Стас. И так все понятно, что между нами ничего не будет, даже просто потому, что наши родители поженились.

После первой серии начинается реклама.

- Ян – набираюсь смелости спросить. – У тебя с того раза осталось?

Поднимаю на него глаза. Марек терзает нижнюю губу и смотрит в экран.

- Нет, по новой достал.

- Зачем?

Ян переводит взгляд с экрана на меня.

- А зачем ты пьешь свои таблы?

- Вообще то мне их доктор прописал.

- И что ты чувствуешь?

- Ну – пожимаю плечами. – Ничего. Меня, будто из розетки выключают.

- Вот и я хотел почувствовать то же самое. Алкоголь не помог.

- Это из-за нас с тобой?

Не хочу слышать утвердительный ответ. Но в то же время боюсь услышать другую причину. Ян осматривает мое лицо, точно кончиками пальцев гладит.

- Да – хрипло шепчет надо мной.

- Ян – сглатываю слюну. – Мы же поклялись, что больше не будем. У тебя еще осталось?

Марек выругивается, вскакивает с кровати и идет к окну. Снимает с края плинтус и достает небольшой пакетик.

- Пойдем – бросает мне и направляется в ванную комнату.

Иду за ним. Напряженно смотрит на пакет, а потом вытряхивает все в унитаз и смывает.

- Ты за этим пришла? – кривит губы. – Все, больше нет. Можешь валить. – выбрасывает пустой пакет в мусорное ведро.

- Нет, не за этим. Ты не отвечал. Я волновалась – обнимаю его за талию и прижимаюсь к часто вздымающейся груди. – Просто не делай так больше.

Ян стискивает меня в ответ. Чувство, что ничего хорошего нас не ждет, разъедает меня изнутри. Кто-то кому-то сделает больно. Я или он. Это неизбежно. Но сейчас я не хочу его отпускать.

11. Глава 10 Ненавижу!

Когда я вернулась домой, то увидела в гостиной такую картину… По мне, будто катком проехали.

Папа вальяжно сидел на диване, а на его коленях покоилась голова этой. Он перебирал ее волосы и улыбался, пока она что-то там бормотала. На огромном экране сопливая турецкая мелодрама, а перед ними на журнальном столике две круглые чашки и пустая коробка из кондитерской «Монэ», которую очень любила МАМА! Отец всегда покупал пирожные в этой кондитерской МОЕЙ МАМЕ!

Это нечестно!

В голове всплывают совсем сопливые воспоминания из детства, когда папа и мама в редчайшие вечера сидели вот также перед телеком. А я не мешала. Никогда не мешала. Боялась испортить, разрушить, сломать. Мне хотелось, чтобы они сидели так вечно.

Мои плечи затряслись, и по телу пробежался озноб, точно я на морозе, где минус двадцать и сильный ветер.

Подлетаю к ним, хватаю коробку. Эта приподнимается на локте, а в глазах смущение и страх, а папа не успевает среагировать. Я кидаю пустую коробку ей в лицо, крошки разлетаются по полу.

- Ты жалкая пародия на мою маму. Нравится чужие крошки доедать? Так доедай, неудачница!

Отец вскакивает и перехватывает меня за руку. Дергает на себя и вцепляется в плечи.

- Совсем сдурела? Извинись живо! – орет на меня, встряхивая, точно куклу.

- Лучше сдохну! – дергаю плечом. – Отпусти!

- Паша – подает голос эта.

- Ева, ты доиграешься – цедит сквозь сцепленные от злости челюсти.

- Скорее бы уже – вторю ему.

- Паша, все нормально, отпусти ее.

Благодетельница, твою мать! Шлюха - вот она кто на самом деле!

Отец убирает руки, и они безвольными плетьми падают вдоль его туловища.

- Ева – тянет виновато.

А у меня перед глазами уже пелена, я ничего не вижу. Наугад несусь в свою комнату и хватаюсь за телефон.

Пишу маме.

Я: «Привет».

Тишина. Тогда звоню и сбрасываю.