Откладываю письмо от “любящей” мамочки в сторону и осматриваюсь. Какая же из кроватей моя? Конечно, мне хочется верить, что уютная. Но после письма я почти стопроцентно уверена, что педантично заправленная.

Если в ее жизни все было так, то как я оказалась тут? Что пошло не так? Или… Как раз так, как она и хотела?

– А вот это тебе и предстоит узнать, – на подоконнике появляется Таэмар.

Его шерсть серебрится с перламутровыми переливами, а на морде как будто сияет улыбка. Хитрый.

– Ты еще и мысли читаешь?

– Надо просто думать не так громко, – фыркает он и спускается через стол и кровать (как раз ту самую, идеальную) на пол и кивает мордой следовать за ним. – У тебя все на лице было написано. Ну почти.

– В смысле почти?

– Ты последний вопрос вслух задала, – говорит фамильяр. – Аккуратнее с этим, а то вляпаешься.

Мы выходим из комнаты, проходим чуть дальше по коридору и останавливаемся перед раздвигающимися дверями из матового непрозрачного стекла.

– Ванная, – Таэмар садится и обвивает себя своим пушистым, совсем лисьим хвостом. – Туда я не пойду. Но там то же самое: шкафчик третий справа. Встретимся в комнате.

Киваю и захожу внутрь большого светлого помещения. Внутри никого нет, наверное, потому что сейчас разгар учебного дня. Вот больше чем уверена, что в утреннее и вечернее время тут не протолкнешься.

Окон тут нет, зато есть белые светящиеся кристаллы на потолке, пол из шероховатого мрамора и два ряда душевых кабинок в середине. Вдоль стен расположены шкафчики.

Отсчитываю третий справа: внутри белые, похожие на вафельные, полотенца, чистые сорочки и халаты. Все в двойном экземпляре. Тоже хорошо: тут уже думать не приходится, где чье.

Беру все и иду к кабинке, но по дороге вздрагиваю и чуть не взвизгиваю: боковым зрением вижу кого-то еще! А потом, едва отдышавшись, понимаю, что это не кто-то. Это я. В зеркале.

Ловлю себя не мысли, что мне впервые попалось зеркало и возможность рассмотреть себя. Как же это непривычно! Смотреть на себя, а видеть совсем другого человека. Надо было еще найти настолько непохожих!

Вместо короткого обесцвеченного боба у меня длинные густые каштановые волосы, вместо угловатых плеч и нулевочки – вполне себе достойная трешечка и женственные плечи. Тонкая талия и красивые бедра с попой, будто Лери на тренировки каждый день ходила.

Личико милое, немного по-детски наивное, с бездонными, как осеннее небо, голубыми глазами, аккуратным носиком и пухлыми, красиво очерченными губами.

Сдается мне, все проблемы Лери и были именно из-за чрезмерного давления гниды, ой, простите, Гнеды. Потому что с такими данными она вполне могла закадрить кого угодно.

Еще немного кручусь, разглядывая себя, чтобы привыкнуть и больше не рисковать тем, что испуганно шугнусь от своего собственного отражения. Потом принимаю душ, удивляясь тому, насколько интуитивно тут устроены душевые: справа плюс, слева – минус, и их надо нажимать, чтобы настроить температуру, а дозатор для мыла и шампуня встроен прямо в стенку.

Мозги потихоньку приходят в норму, чувствовать всем телом прикосновение потоков воды оказывается очень приятным и важным. Этим я словно доказываю сама себе, что все то, что происходит – по-настоящему, а не галлюцинация.

Вытираюсь, по привычке наматываю на голову “тюрбан” из полотенца, одеваюсь и собираюсь выйти из ванной, когда двери разъезжаются в стороны, а на пороге появляется блондинка  с разъяренным взглядом.

– И вот чего ты не сдохла?

Ой, какое милое приветствие.

– И тебе привет, – отзываюсь я, но по лицу блондинки понимаю, что не этой реакции она от меня ожидала.