Когда и этот поцелуй отцветает, он укладывает мою голову себе на грудь и крепко обнимает, а я прислушиваюсь к ритмичным биениям, которые совсем близко.

Лифт вновь дергается, и наш подъём возобновляется.

Я поспешно оправляю юбку, которая успела задраться, но Костя уже заметил синяки.

─ Это он тебя так? ─ спрашивает, сжав пальцы в кулаки.

─ Это мелочь!

─ Жень, он плохо с тобой обращается?

─ Слушай, не лезь в мою жизнь, а?

─ В смысле не лезь? То, что между нами сейчас произошло, уже реальный косяк. Тебя же влечёт ко мне!

─ Я просто поддалась панике. А когда паникую, делаю глупости.

─ Глупости?

─ Да, глупости! ─ пытаюсь набраться смелости, чтоб оборвать эту порочную связь здесь и сейчас: ─ Я люблю твоего отца, и не смей больше ко мне прикасаться! Понял?

─ Я понял, Евгения Сергеевна! ─ огрызается он и выскакивает из лифта, который едва успел распахнуть двери.

***

Чувство вины и отвращение съедают меня в равной степени. Я никак не могу выкинуть из головы то, что произошло между мной и Вадимом прошлым вечером, и все воспроизвожу в памяти наш с Костей поцелуй, от которого сладко пульсирует низ живота.

Вадим слишком хорошо меня знает. Вот сидит и смотрит на меня пристально и, наверное, задается вопросом, к чему вдруг я накрасила губы такой яркой помадой ─ проявляю неповиновение или пытаюсь отвлечь внимание.

─ Ты очень красивая сегодня, любимая! ─ говорит он, и вилка выпадает из моих дрожащих пальцев.

Вадим наклоняется, поднимает вилку и кладет ее на край стола. Я молча смотрю ему в глаза. Что бы он со мной ни делал, я не боюсь. Он меня не сломает. Пусть ставит меня на колени буквально и морально, но я не прогнусь, потому что Вадим сам научил меня держать любой удар.

─ Обижаешься, да? ─ вскидывает правую бровь с таким удивлением, словно ничего такого не произошло. ─ Прости, перегнул вчера палку. Но ты сама виновата. Ведёшь себя не как взрослая женщина, а как ребенок!

─ В смысле как ребенок? ─ вспыхиваю я, невольно повысив голос.

─ Не кричи, Евгения! Ты не дома! ─ говорит он тихо, но твердо, больно сжав мою руку. ─ Ничего такого страшного, чтоб так остро реагировать, между нами не происходит. Ты привыкнешь, и будет проще, если не упираться так, конечно. Никто, кроме тебя, не жаловался!

─ Вадим, я так не могу. Наш брак ─ это большая ошибка! Прошу тебя, давай разведемся! Я выплачу неустойку! ─ почти умоляю я, готовая броситься перед ним на колени.

─ Думаешь, все так просто? ─ говорит он идеально спокойным и даже ледяным тоном, но я знаю эти нотки. Дальше будет такое, что можно уже сейчас лечь и сдохнуть. ─ Твой любимый папочка не только водился с плохими ребятами, но и очень сильно химичил с налогами. А теперь ты за него, и вся документация, доказывающая его махинации, хранится у меня! Так что ты сидишь на очень горячем стуле, под которым заложен динамит. Еще раз заикнешься о разводе, попадёшь за решетку.

─ Вадим, как ты мог со мной так поступить? ─ заикаясь, бормочу я, чувствуя, как по щекам скользят горячие слезинки и звонко бьются о тарелку.

─ А ты? Я тебя предупредил обо всем заранее, и ты согласилась, а теперь хочешь меня бросить из-за мелочи.

─ Я не ожидала, что ты будешь со мной так груб! ─ шепчу я, утирая слезы тыльной стороной руки.

─ Женечка, ты из очень благополучной семьи и даже не представляешь, как несладко приходится женщинам в нашей стране. Их бьют смертным боем, и пьяные мужья тарабанят их где и как попало во все естественные отверстия. Я же люблю классический секс, но с крохотными допущениями. Несколько синяков ─ это не выбитые зубы или проломленный череп, согласись! Твоя жизнь ─ сказка, где есть все и можно играть в леди-босс. И единственное, что от тебя нужно, это заткнуться на пятнадцать минут и позволить мужчине сделать свое дело.