─ Как тебе музыкальная комната? ─ спрашивает Вадим.

─ Она прекрасна! ─ выдыхаю я, вмиг избавившись от тягостных мыслей и плохих предчувствий.

─ Женечка, я хотел тебе сыграть и, наверное, даже спеть, но с такими пальцами, ─ указывает на свою руку, пальцы которой опухли и покраснели, ─ вряд ли получится. Давай ты сядешь за рояль и будешь мне аккомпанировать?

─ Вадим, я не могу! Я не садилась за клавишные, с тех пор как ты уехал. К тому же, ты все фальшивые ноты слышишь.

В музыке я бездарность ─ посредственно играю на пианино и гитаре, а пою так и вовсе ужасно, особенно если учесть, что раньше Вадим был андеграундным музыкантом и довольно успешным саунд-продюсером. Он прекрасно поёт, играет на пианино как бог и пишет песни. И меня пытался всему этому научить, но невозможно научить быть талантливым.

─ Ты на себя наговариваешь!

─ Почему ты бросил музыку? ─ спрашиваю я, опершись спиной о край рояля. Так приятно чувствовать, как он холодит тело сквозь тонкую ткань.

─ Я был посредственным музыкантом и таким же саунд-продюсером, а в бизнесе я хорош, гораздо более гениален, чем в музыке.

─ Зря! Я скучала по твоему голосу.

─ Я буду петь для тебя! ─ обещает он, стиснув мою руку так сильно, что я почти вскрикиваю от боли.

─ Ты пел все пять лет,─ улыбаюсь я.— Я каждую ночь слушала записи твоих песен. Засыпала под твой голос.

Вадим обхватывает мою талию здоровой рукой и усаживает на рояль. Мои колени сдвинуты, но Вадим просовывает между ними ладонь, и я послушно раздвигаю ноги, обхватив бедрами его корпус. Подол платья задрался так высоко, что показались кружевные резинки чулок. Вадим скользит по шелковистому нейлону ладонью и смотрит мне в глаза.

Обвиваю его шею руками и впервые сама прикладываюсь к чувственным, манящим губам. Прижимает меня к себе, делая поцелуй гораздо более интимным, чем я планировала. Я прикрываю глаза и нежно посасываю его нижнюю губу, лаская её кончиком языка. Его пальцы зарываются в волосы и выдергивают из причёски шпильки, которые с тихим треньканьем ударяются о корпус рояля.

Целует меня в ответ еще более властно, чем в первый раз. Не может оторваться от моих губ, да я и сама уже растворилась в поцелуе, вновь познавая азбуку страсти, которую уже успела позабыть.

Вадим отрывается от меня, когда уже нечем дышать, а губы горят огнём, обсосанные и покусанные. Подо мной белый рояль, который действует так возбуждающе, что в животе вспархивает стайка бабочек. Тяжело дыша, укладываюсь на спину, готовая отдаться ему прямо так. Жаркие губы рассыпают поцелуи по скулам и шее, а пальцы уже скользнули под юбку и гладят меня сквозь трусики.

Вдруг Вадим резко убирает руку, забирая весь жар, который только что кипятком прокатывался по моему телу, с собой.

Я открываю глаза и смотрю на него умоляюще. Я действительно хочу, чтоб он сделал со мной это сейчас, когда я расслаблена и готова познать его как мужчину.

─ Женечка, не здесь! ─ произносит тихо и хрипло.

Я сажусь и одёргиваю подол. Никому не пожелаю почувствовать себя шлюхой, смотря в глаза мужу. Именно так он на меня и смотрит ─ словно я сделала что-то плохое и постыдное, как в тот раз, когда попробовала сигареты.

─ Почему?

─ Я хочу, чтоб это произошло в твоей спальне.

─ Почему там?

─ Потому что так правильно, ─ отвечает Вадим, и я окончательно перестаю понимать, что происходит.

Берёт массивную папку, которая лежит на клавишах, и протягивает мне.

─ Что это?

─ То, что я тебе обещал. Документы, удостоверяющие твое вступление в должность, и все имущественные договоры.

─ Вадим, спасибо, но я не сомневалась в твоей порядочности, ─ бормочу я, сражённая неуместностью этого жеста.