Только сейчас Виктория поняла, как прозвучала ее просьба. Так, словно она только что отдала приказ именно ему.

Закусив губу, она попыталась сдержать улыбку.

— И мне бы очень хотелось выбрать несколько книг.

— Я сообщу об этом герцогу. Но я думаю, что он отдаст всю библиотеку в ваше распоряжение, — Хант игриво поклонился. — Еще что-нибудь?

— Нет, спасибо. Я передам герцогу, чтобы он повысил вам жалованье, — Тори все-таки не выдержала и улыбнулась.

— О, благодарю, миледи… Вы так добры!

Взгляд его черных глаз был лукавым, а уголки губ дрогнули.

— Разрешите в благодарность помочь вам принять ванну? — бровь Ханта вопросительно выгнулась, и он лучезарно улыбнулся.

И Виктория расхохоталась.

Какой у нее замечательный смех!

Дэймон не сводил с нее взгляда, наслаждаясь этим заливистым хохотом. Другая бы женщина обиделась, фыркнула, смутилась… А она смеется.

— Боюсь, герцогу это не понравится, — пожала плечами Тори и продолжила путь.

— Я думаю, ему это очень понравится! — крикнул вслед Дэймон.

И, черт возьми, он был уверен, что за ее смехом, доносящимся со второго этажа, он услышал, как она сказала: «Я подумаю».

Виктория лежала в медной ванне и с наслаждением вдыхала чудесный запах роз, которым пахло мыло. Ее мысли раз за разом возвращались к герцогу. В ней одновременно боролись два чувства. Ей хотелось узнать его получше, раскрыть тайны, которые он тщательно скрывает, тратя впустую свою жизнь. И бежать от него. Далеко. Чтобы не видеть этих черных прожигающих глаз.

Отец всегда говорил ей, что каждая душа имеет право на спасение. Даже самая пропащая. Потому что любой человек приходит в этот мир со светлой душой и с чистыми помыслами. И если человек поддается греху, душа его становится черной, значит, он больше не верит в свет. Не верит в добро. Значит, эту светлую душу измучили и покалечили.

Так что же с вами случилось, герцог Кроуфорд? Или же вы сразу родились с черной душой?

Но в глубине души Тори понимала, что это не так.

Можно ли спасти Вас от самого себя?

В следующее мгновение она нахмурилась.

Нет. Я не собираюсь спасать его душу. Я лишь хочу быстрее вернуться домой и забыть обо всем. Забыть об Англии.

— Вам нужна помощь, Виктория? — раздался голос Дэймона с обратной стороны смежной двери.

От неожиданности девушка вздрогнула и невольно погрузилась в ванну, стараясь спрятать свое тело под водой.

— Н… Нет… — заикаясь, пролепетала Тори, смотря на закрытую дверь. — Спасибо.

— Очень жаль.

Повисло неловкое молчание. Виктория боялась даже шевельнуться. Она сейчас совсем не в том виде, чтобы его дразнить или шутить над ним.

— Я уезжаю, Виктория. Буду к утру.

— Счастливого пути! — набрав побольше воздуха в грудь, крикнула она и прислушалась.

В соседней комнате была тишина.

И лишь через полминуты раздались шаги, и Тори услышала, как закрылась дверь.

Дэймон был зол сам на себя. Когда он стоял у закрытой двери и слышал всплеск воды, его воображение отчетливо рисовало ему обнаженную женскую фигуру. Хрупкую. С длинными ногами и идеальными округлыми ягодицами… Высокой упругой грудью… Мокрые густые волосы, открывающие тонкую шейку… И эти небесно-голубые глаза.

Он чуть не застонал. Черт побери, он хочет дочь священника! Дэй был возбужден до предела.

В какой-то момент ему захотелось просто открыть дверь и взять Тори, несмотря на ее сопротивление. Овладеть ей.

А как, черт возьми, она отвечала на его поцелуи, тогда в экипаже!

Хант стиснул зубы.

И быстрым шагом покинул комнату.

Через пятнадцать минут он задумчиво смотрел в окно экипажа, пытаясь привести в порядок мысли. И сегодня он внес небольшие коррективы в свои планы. Дэймон не станет мстить деду. Не будет забирать у девушки наследство и отправлять ее на все четыре стороны без гроша в кармане, как планировал ранее.