Ее телефон звонит.

Она достает его из кармана пиджака и прикладывает к уху.

— Да… поняла… ладно… окей…

Выслушав звонящего, Камила возвращает телефон в карман и быстро говорит.

— В общем, кофе ему отнесешь через пятнадцать минут. Они как раз закончат. А я пошла. Это все вообще не моя работа! — машет она рукой на кофемашину. — Достал… — фыркает Камила с улыбкой.

Она скрывается за дверью маленькой комнаты, оставляя меня одну.

Я осваиваю кофемашину так, словно меня напрямую подключили к интернету: тычу по кнопкам, и с первого раза все правильно. Но я все еще смотрю в пространство бездумно. Только перебираю в голове картинки.

Лицо, жесты…

И сердце не хочет притормозить…

Через пятнадцать минут я несу в кабинет кофе. Совещание и правда закончилось, в кабинете кроме хозяина никого.

И он смотрит на меня из своего кресла, когда я появляюсь в дверях. Смотрит и неумолимо жестко спрашивает:

— Как ты сюда попала?

4. Глава 4

Несмотря на то, что осознаю происходящее в полной мере, в данный момент я существую почти отдельно от своего тела. Оно слушается меня, но им как будто управляют с пульта, ведь я не решаюсь переступить порог кабинета, однако ноги упрямо делают шаг за шагом. Словно лучше меня знают, что мне уже не девятнадцать. И что сидящий за этим огромным столом мужчина мне никто.

Не знаю, на что рассчитываю. Что после такого приветствия он оставит за мной работу, которая так отчаянно мне нужна? Он никогда не возьмет меня на работу.

Я ставлю кофейную чашку на край стола.

С тем, для кого этот кофе был сварен, чашку разделяет не меньше трех метров, но никакой пульт не заставит меня отнести ее Леону.

— Я откликнулась на вакансию, — сообщаю ему.

Он сверлит меня жестким взглядом. И изучает. Всего секунду и хладнокровно, но мне кажется, будто я оказалась во временной петле. Эта секунда растягивается и растягивается, пока он не отворачивается.

Захлопнув ноутбук, говорит:

— Ты потратила время зря. Ты здесь работать не будешь.

Я была готова, но меня все равно наполняет горечь.

Все, что я могу, это сложить на груди руки и повыше поднять подбородок, глядя на то, как Леон собирается: укладывает в сумку ноутбук, телефон кладет в карман брюк. По пути к двери он притормаживает у кофейной чашки. Достаточно близко, чтобы я оценила свежий золотистый загар на его коже и смотрела прямо ему в глаза, правда, недолго.

Когда он подносит ко рту кофе и опрокидывает его в себя, я смотрю перед собой. Лишь бы не разглядывать мужчину, в которого Леон превратился.

Чашка звякает о стол, но Золотов не двигается с места. Я вынуждена снова на него смотреть. Снова глаза в глаза. Во второй раз это чуть проще, особенно когда знаю, что это скоро закончится.

Пристальный осмотр, будто он ищет на моем лице отпечатки прошедших лет. Они есть. Но только не на лице.

Чуть откинув голову, Леон с легкой иронией интересуется:

— Как поживаешь?

— Лучше всех, — говорю я. — А ты?

— Тоже, — отвечает он все с той же иронией. — Пропуск оставь на столе. И не вздумай ничего отсюда вынести, иначе у тебя будут очень большие проблемы.

Мои щеки вспыхивают, как от пощечины.

— Не волнуйся, — отвечаю с застывшей на лице улыбкой. — У меня все карманы заняты.

— Вот и отлично.

Я смотрю в пространство, которое секунду назад было занято Золотовым, и слушаю его быстрые энергичные шаги. Он уходит, оставив запах своего парфюма в воздухе. В приемной хлопает дверь, после чего наступает оглушительная тишина.

Забрав свою сумку, я на автопилоте двигаюсь следом. В приемную, к рабочему столу, который был моим целых три часа. Рука слегка дрожит, пока бездумно листаю мышкой развернутый на экране ноутбука текст — почти законченную работу, а я ненавижу оставлять работу незаконченной. Возвращаться к ней снова порой бывает сложно, потому что логическая нить потеряна.