—Зачем?

—На блек-джек и шлюх, —куражится он.

—Ты что-то употреблял? —задаю еще один ровный вопрос.

Ответ и так знаю. Я вижу его чистым несколько раз в месяц, так что отличить могу.

—Я бухой в говно! —психует он. —И че? Че?!

—Позвони, когда проспишься.

Он орет: «Пошел ты на хер!»

Я кладу трубку и вырубаю телефон. Отправив его в карман шорт, стартую с места сразу на сверхскорости.

Я давно завел традицию не общаться с кузеном, когда тот не отдает отчета своим действиям. Это бессмысленная трата времени. Беситься от того, что Ваня опять свалил из рехаба, который я оплатил, давно перестал. Это тоже бессмысленная трата времени. Я пытался ему помочь, пытаюсь и сейчас, но я не волшебник.

Его бесконтрольно понесло после отчисления из университета. Не его одного, но застрял именно он.

Я никогда не взваливал на себя всю ответственность за случившееся семь лет назад. Я ее разделяю. С каждым из тех, кто попал под раздачу, потому что от начала и до конца затея с таким наглым нарушением устава университета была рискованная.

В конечном итоге этот риск принес свои дивиденды — бабла мы подняли немало, но и угробили немало перспектив. И конкретно моя вина заключается в том, что я по дурости допустил попадание информации не в те руки.

Я загладил свою вину как мог. Заглаживаю до сих пор.

Все дерьмо, через которое меня прокрутило после, просто меркнет в сравнении с тем, как я был на нее зол.

На девушку.

Я был в ебаном бешенстве. Слава богу, она и не попадалась мне на глаза. Пряталась?

Элис. Так она мне представилась, когда я заговорил с ней впервые.

—Пфф-ф… —я упираюсь руками в спинку парковой скамейки, восстанавливая дыхание после трех километров бега на реактивной тяге.

Я сжимаю челюсть, глядя на зеленый газон и думая о том, чего тогда хотел на самом деле: чтобы она пряталась или чтобы нет?

Я хотел второго. Хотел, чтобы Алиса перестала от меня прятаться. Чтобы назвала мне причину, по которой я не должен вычеркнуть ее на хер из своей жизни! Но она смелости так и не набралась.

С замаха я отправляю камень в пруд, у которого брожу минут десять. Мышцу тянет. Я, можно сказать, удовлетворен.

Темнеет окончательно, парк пустой. Такой способ побыть наедине с собой очень неплох.

Я отправляюсь домой, вытирая футболкой пот. От жары, которая стоит всю неделю, мокрый насквозь. Настолько, что пот заливает глаза. Но я неплохо разгрузил мозги. Еще немного, и буду готов отключить их на ночь.

Еда ждет меня на столе. Идеальная сервировка.

Вика сидит на диване, уткнувшись в телефон.

Она, встречая мое появление предусмотрительным молчанием, всегда тонко чувствует, когда болтать я не расположен. Тем не менее разложенный для меня натюрморт слишком эстетически приятен, чтобы быть неблагодарным.

Стоя над столом, я бросаю взгляд на диван и говорю:

—Спасибо.

—На здоровье…

—Присоединишься?

—Не дразни, —тихо отвечает Вика. —Я же на диете…

Я ужинаю стейком, точно зная, что времени на завтрак у меня не будет.

Я в цейтноте перманентно, и следующие два дня — не исключение. Максимум для меня в эти дни — мельком убедиться, что мой секретарь на месте.

Мне удается дважды попасть в офис за эти дни, и оба раза Алиса была там. Это картина, к которой я не собираюсь привыкать. И очень надеюсь, что за два дня мозги у моего секретаря встали на место.

Документы для нас с ней готовят в срок, за это время я успеваю съездить в Питер и вернуться. Я немного в мыле, когда добираюсь до офиса своего юриста, он провожает меня в комнату, где за длинным столом сидит Алиса.

Она изучает лежащие перед собой бумаги. Вскидывает голову, когда я вхожу.