Мне хочется бежать. От него, от его взгляда, которым он опять касается моих губ, но это касание острое, как бритва.

Я заставляю язык шевелиться, говоря:

— Я согласна. Только деньги мне не нужны.

— А что тебе нужно? — спрашивает Леон ровно.

— Я хочу остаться в «Миле», — выдвигаю я свое условие. — Я слышала… Скотту нужен переводчик. Просто отпусти меня…

Тихо смеясь, он запрокидывает голову и глубоко вдыхает.

— К Скотту? — спрашивает Золотов иронично. — Понравились его анекдоты?

Теперь ветер кажется мне колючим, но царапины от него и близко не сравнятся с теми, которые оставляет на моем лице насмешливый взгляд голубых сощуренных глаз.

— Я хочу эту работу, — говорю я. — «Миля» — это отличный опыт.

Объяснять ему, как я загорелась, когда туда попала, ни за что не буду.

Мне нужна эта работа. Чтобы начать сначала. Чтобы проснуться. Мне это нужно...

— Ты возьмешь деньги, — отрезает он. — И от «Мили» будешь держаться подальше.

Моя обида расцветает с новой силой.

— Я буду держаться подальше от тебя, — говорю ему. — За это можешь не переживать. Это мое условие. И я не предлагаю тебе выбор.

Я не знаю, что такое это «кое-что», доставшееся ему в наследство, но он явно готов идти на жертвы, раз молчит!

Леон может отказаться. Прямо сейчас. Это пугает не так сильно. Гораздо страшнее так и не перелистнуть страницу своей жизни под названием Леон Золотов!

Я делаю это не для него… я делаю это для себя…

— Это твое единственное условие? — спрашивает он на удивление спокойно.

— Да… единственное, — я смотрю на него исподлобья.

Оттолкнувшись от ограды, Леон достает из нагрудного кармана тенниски солнечные очки и надевает их. Посмотрев на часы, о чем-то раздумывает, после чего кивает на свою машину:

— Тогда пошли.

Аудио появится чуть позже)

21. Глава 20

Глава 20

Я прокручиваю наш разговор в голове примерно пятьдесят раз, поэтому за дорогой начинаю следить с большим опозданием. И с большим опозданием понимаю, что мы возвращаемся в «Милю».

Мне кажется, что обратная дорога занимает секунду — до того мысли перегружены, и, глядя вокруг, я толком ничего не вижу. Ни того, где «Ауди» паркуется, ни того, как долго с этого места идти до лифта.

В него с нами заходит пара мужчин, они кивают Леону. Здороваются. Но он не тратится на рукопожатия, держа ладони в карманах брюк.

Я кошусь на его затылок, прижавшись плечом к стенке лифта за спиной Золотова.

Мы выходим на втором, как и наши попутчики, и первое, что я вижу, — скопление людей в коридоре.

От этой толпы очень шумно.

Я двигаюсь вслед за Леоном, хаотично бегая взглядом по лицам, и мне кажется, что, возможно, я видела парочку знакомых, но не уверена.

Мы движемся к конференц-залу, двери которого распахнуты.

Люди заходят и выходят, на сцене спикер. Ряды стульев перед ней плотно забиты…

Я двигаюсь за Леоном, как тень. Снова скачу глазами по лицам, и эти метания упираются в лицо брюнета, которому Леон пожимает руку, остановившись.

— Че такое? — обращается он к Золотову. — Скучно стало?

Он растягивает гласные, улыбается сухо.

Чтобы его узнать, мне нужно пару секунд.

Я не помню имени, но за семь лет он почти не изменился. Парень из тусовки Леона, который однажды подрался с футбольными фанатами.

Мы подвозили его в травмпункт, и от своего приключения он был в диком бешенстве. Ему тогда сломали нос…

Когда его взгляд опускается на меня, я теряюсь. Позорно. Малодушно.

Из-за меня его отчислили, но есть надежда, что он меня не узнает.

Она рассеивается, когда механическое любопытство в глазах мужчины сменяет легкий прищур.

— Гуляю, — отвечает Леон на его вопрос.