— Ну и что?!

— Он говорит, что жалеет, что принял помощь от Головина. Мол, надо было пробовать самому пользоваться всеми инструментами для победы в выборах, а не устранять конкурента его руками.

Мои глаза расширяются.

— Что?

Я-то считала, что это я замолвила словечко за жениха, а оказывается, что они договорились баш на баш.

— Он что, заказал кого-то? Что значит устранил?

— Не убил. Я тоже спрашивала. Он нейтрализовал Бурова до начала предвыборной кампании.

Помню Бурова. Помню вопли брата. Сама не понимаю, что творится наверху. Но знаю, что все только ропщут, а на деле проглатывают. Плевать им на темное прошлое.

— Как он сделал это?! — спрашиваю я, холодея до самых костей.

Как же плохо я, оказывается, знаю своего братишку.

— Без понятия. Он не говорит, а я не настаиваю.

Мы едем в дом Цаплиных, а я мучаю поисковые системы, пытаясь узнать об этом Кронглеве хоть что-то. Но данных так мало. Остались какие-то старые упоминания об участии в уголовных делах конца девяностых и открытые данные налоговой службы.

Этот Кронглев И.С. основательно подчистил данные о себе, оставив лишь то, что он простой предприниматель, занимающийся лесом и строительством в далекой Сибири.

— И вы не говорили мне ни о чем таком?

— Ты бы поверила? Себя не видела, какой счастливой была.

Я была бы в курсе и уже не считала Головина таким уж идеальным. Правда и не отказалась бы от него.

Он предложил помощь, Венька оценил риски и принял предложение.

— Ну что? Едем в клинику?

— Нет.

— Ты удивляешь меня! — восклицает Злата, вырулив на аварийку. — Ты понимаешь, что он может быть больным, а среди его предков могут числиться маньяк или душевнобольной?

— Ты сейчас обидишь меня и поедешь трескать свои драники одна. Какой сейчас день? Через сколько нужно ждать разговоры об овуляции? Я повернутая беременная, а ты зацикленная на том, чтобы забеременеть.

Я злюсь на подругу, хотя понимаю ее беспокойство. Но это мое тело. Мой ребенок. Мое решение. Я не могу отказаться от него в одну секунду!

— Я хочу увидеть этого Кронглева, — выдаю я, поразмыслив немного.

— Ты думаешь, что разглядишь в нем...

Не знаю, что я хочу увидеть. Вряд ли он душка или красавец. Но что-то я понять все-таки смогу, а точнее решу, хочу ли я ребенка от него, чтобы он обладал его характером. Достаточно одной какой-нибудь мерзкой привычки, чтобы меня отвернуло раз и навсегда.

— Ты ничего не знаешь о нем, кроме того факта, что он умеет добиваться желаемого, — произношу задумчиво. — Ты, выходит, и мужа своего плохо знаешь, который, между прочим, может быть замешан в убийстве человека, так что…

Это я нагнетаю. Венька сильно изменился за эти годы, но с криминалом он не станет связываться точно.

— Ну и как ты собираешься это сделать? — спрашивает Злата, выруливая к воротам дома.

— Попрошу Веню организовать нашу встречу.

— Ты понимаешь, что тогда тебе придется рассказать ему все?

Я жму плечами. Расскажу. Что он сделает, кроме уговоров и криков? Ничего.

Так в принципе и происходит.

Только сначала он впадает в ступор, не меньше пяти секунд глядя на меня остекленевшим взглядом.

Я ждала чего-то еще. Укоров и нотаций, например.

— Вот ведь гаденыш, — выдает Веня, отмерзнув и устало потерев лицо. — Не переживай.

Он поднимается, подходя к холодильнику. В руках брата появляется бутылка огненной воды. Венька плещет в стакан беленькую, выпивая ее залпом.

— Уберу его, — говорит Вениамин, взлохмачивая темно-русые волосы. — Как знал, когда дал ему это место.

— В смысле? — уточняю я, с мгновенно выделившимся осадком на душе.

Понимаю, что не логично расстраиваться из-за предателя, но все-таки неприятненько.