— Знаешь, Машунь, — он устало вздохнул. — Я думаю, тебе стоит в первую очередь разобраться в себе и понять, что ты действительно хочешь. А я так не могу.

— Ты бросаешь меня? — прошептала едва слышно, слезы стояли в глазах, мешая чётко видеть его лицо.

— Я предлагаю нам обоим хорошенько подумать, стоит ли нам продолжать видеться. Я не уверен, что смогу принять всю эту ситуацию, — слова прозвучали сухо и бесцветно. — Извини, я лучше пойду.

Я так и осталась стоять, вцепившись руками в ограждения, за которыми спокойно протекала река, и не могла отвести взгляда от удаляющегося мужского силуэта. Женя ни разу не обернулся, а я не могла сдвинуться с места. В груди было так больно, сердце буквально рвалось на куски, а слезы слетели с ресниц на щёки.

Как я села в машину и добралась до дома, я толком не соображала. Дома оказалась лишь в девять часов вечера. Проигнорировала два настойчивых звонка от Михаила, не прочитала и его сообщения. Мне было ужасно плохо, и он был последним человеком на земле, с кем я хотела сейчас говорить.

— Машенька, что случилось? — заверещала Марина Павловна, наша домработница. — На тебе лица нет!

— Ничего не случилось, — ответила тихо, шагая к лестнице.

Экономка не стала навязываться с вопросами, но семенила следом за мной.

— Михаил приезжал, спрашивал тебя…

— Я знаю, — огрызнулась я. Неужели не понятно, что меня нужно оставить в покое?

— Он сначала ушёл, а через полчаса снова вернулся.

— И что? — я начинала терять терпение.

Мне всё равно, сколько раз сюда приходил воображала. Это всё его вина! Моя жизнь рушится на глазах из-за него!

— Он оставил вот это. Попросил передать тебе…

Я обернулась. В руках Марины Павловны была небольшая коробка, которую она торопливо протянула мне. Первым делом мне захотелось послать всех к чёрту. Мне не нужны никакие презенты и знаки внимания от этого мужчины! Но я сдержалась. Домработница не виновата в моих личных проблемах. Забрала коробку, буркнула скупое «спасибо» и ушла к себе.

Закрывшись в комнате, я отбросила запакованную вещицу на косметический столик. Желания проверять, что в ней, у меня не было. Мне хотелось упасть на кровать и ни о чём не думать.

«Я не уверен, что смогу принять всю эту ситуацию»…

Закрыла глаза, чувствуя, как к ним снова пробиваются слёзы. Мы точно расстанемся, и это будет только моя вина! Упала на кровать прямо в одежде и подобрала колени к груди. Мне было сложно даже переодеться. Пролежала так до глубокой ночи. Постоянно проверяла телефон, не написал ли мне Женя хотя бы строчку. Но сообщений от него не было. Я несколько раз пыталась написать первая, но так и не решилась отправить. Что я могу написать? Что готова тайно расписаться, наплевав на всё? Нет, я не смогу так поступить никогда.

***

На следующий день я всё же не выдержала и набрала номер любимого, но ответа так и не дождалась. Вечером позвонила ещё раз — телефон оказался выключен. Я места себе не находила, не могла ни есть ни пить, придавалась приятным воспоминаниям и думала, как я была счастлива всё это время.

Спустя ещё один день я постаралась отпустить ситуацию и заставила себя не касаться телефона. Отложила его подальше, чтобы не сорваться и не писать банальных сообщений типа «люблю и скучаю», и ушла заниматься. Я не должна вести себя как эгоистка. Я сделала свой выбор, и действительно должна прекратить видеться с Женей. Это было бы справедливо по отношению к нему. Пора взрослеть. Получить всё и сразу невозможно.

Я играла долго, выкладывалась изо всех сил, пытаясь сосредоточиться на сложном произведении. Музыка всегда помогала мне отвлечься. Я сбилась в самом конце и упрямо начала заново, потом ещё и ещё, пока пальцы не загудели он напряжения. С таким настроем на конкурсе мне делать нечего. Подведу Тимофея Викторовича, который возлагает на меня большие надежды. Это провал.