— Что-то он для восьмимесячного маловат.

Милана посмотрела на Баграта вопросительно, но он никак не прокомментировал свое высказывание.

— У него рост семьдесят два сантиметра, и весит девять килограммов, для мальчика его возраста это норма, — пояснила она.

— Для других-то понятно, — развел руками Баграт, — но он же мой сын.

«Кажется, у кого-то включился режим “Я же бать”», — подметила она про себя.

И тут ей прилетел следующий гениальный вопрос:

— Ты хорошо его кормишь?

При этом Баграт с подозрением на нее посмотрел.

Милана поперхнулась таким его вопросом. Тщательно сглотнула желание съязвить на тему того, сколько и за чей счет она его кормит.

«Ты пришла сюда не ругаться, а наладить общение!» — повторила она про себя.

Вслух ответила мирно, даже с улыбкой, хоть и натянутой:

— Да, у него хороший аппетит, с полугода перешел на прикорм, кашки лопает, овощи, фрукты. Но в основном молоко, конечно.

И нарвалась на недоуменный взгляд Баграта.

— Что-то какая-то несерьезная еда, — припечатал он ее своим выводом.

Милана подавила новое желание послать его подальше.

Тем же мирным тоном поинтересовалась:

— Баграт, а ты вообще в курсе, чем кормят малышей?

— Эм… — он на секунду замялся. — Ладно, этот вопрос пока оставим.

Только она собралась выдохнуть, как он продолжил:

— А что Павел умеет делать?

— Сидеть, — усмехнулась она.

И аккуратно посадила ребенка рядом с собой, дала в руки любимый силиконовый грызунок в форме банана. Малыш стал с аппетитом его кусать и продолжал поглядывать на взрослых.

— То есть как это только сидеть? — повел бровью Баграт. — Он не говорит, не ходит?

— Баграт, он еще маленький, — вздохнула Милана. — Всему свое время. К тому же он говорит, правда только отдельные звуки, но я уверена, что скоро дождусь первых слов.

Он задумчиво почесал подбородок.

— А ты уверена, что достаточно занимаешься его развитием? — он спросил это с таким видом, будто сам был уверен, что нет.

Тут Милане очень захотелось снять со своей ноги кроссовок и как следует постучать им по голове Баграта. Достаточно ли она занимается с ребенком? Это он на что намекает? Что Милана — паршивая мать? Да она только им и занималась, или работала, чтобы было на что накормить его же. Саркисяну ли ее обвинять? Он вообще с ребенком и получаса не просидел.

Однако она снова каким-то чудом умудрилась подавить в себе раздражение. Вяло улыбнулась и ответила:

— Я делаю ему массаж, мы тренируемся говорить звуки, сказки ему читаю, мы много гуляем. Педиатр говорит, что с развитием у него все нормально.

Баграт кивнул, а потом сказал со значением:

— Я считаю, ребенка не помешает обследовать в частной клинике.

— Если хочешь, можно и обследовать, — нехотя согласилась Милана. — Но в этом нет необходимости.

Она заметила, как Баграт задумчиво на нее посмотрел. Где-то внутри екнуло, сразу сообразила, не к добру.

Так оно и оказалось.

— Милана, я хотел поговорить с тобой о совместной опеке…

Умом она понимала, что он может поднять эту тему, но морально все равно была к этому не готова.

— Баграт, зачем тебе это нужно? — спросила она напрямик.

— Ну, он же мой сын, — пожал он плечами. — Я хочу знать о нем все. Контролировать, как он живет, развивается, знать, что у него всего достаточно. Он должен носить мою фамилию, ведь он Саркисян по крови. И ты, как его мать, должна это понимать.

— Может быть, мы могли бы начать с простого общения? — предложила Милана. — Пусть бы вы привыкли друг к другу, провели какое-то время вместе.

А там, глядишь, Баграту надоест роль папаши, и он отстанет. Хотя в свете последних событий Милане уже слабо в это верилось.