По телу пробежал озноб, и я пожалела, что выбежала на улицу в одной рубашке. Зато слёзы просохли, и стало немного легче. А когда на плечи опустилась тёплая ткань пальто, даже оборачиваться не было нужды. Пришёл, не бросил. Внутри что-то затрепыхалось, и сердце гулко забилось о рёбра

- Ты тоже считаешь, что я дура?

Демид привалился к дереву рядом, и аккуратно развернул меня к себе. Мотнул головой и быстро зажестикулировал.

- Почему ты уезжаешь с ними? Разве тебе плохо здесь, со мной? – Взгляд его был серьёзным, а улыбка печальной.

- Ты тоже не понимаешь? – Сбросила его руки, и отошла на несколько шагов. – Вы через год уедете, и я на целых два года останусь одна. Мне будет в сто раз хуже, чем вам здесь всего год без меня. А потом вы сможете приходить в гости к дяде Ване и тёте Марине. Они хорошие, добрые, они всё поймут. И вы им обязательно понравитесь.

- Я украду тебя, когда выйду отсюда. Хочешь, сбежим? – Демид показал последний жест, и схватил меня за запястье, привлекая к себе так крепко, что кости затрещали, а ухо обожгло горячим дыханием.

- Не хочу. Я по-честному хочу. Чтоб нас никто не искал, и мы были свободны.

Объятия стали ещё крепче, и я поняла, что он мой выбор принял. И на душе стало как-то тепло и радостно, словно новая жизнь началась. И я не знала ещё тогда, что этим своим решением разрушу всю нашу жизнь. Лучше бы сбежали, прятались ото всех хоть миллион лет, но вместе. Оказалось, что я тогда Демида не на год бросила, а навсегда

*****

Проснулась, когда настенные часы показывали уже полдень. Голова болела, а тело ватное, словно я всю ночь вкалывала, а не отдыхала. На столике возле кровати снова поднос с едой. Накрыто на двоих, но еда на обеих тарелках нетронутая и остывшая. Только одна из двух чашек кофе пуста, с каплями остатков на дне, а возле подушки горсть конфет. Дыхание сорвалось в предчувствии, и я схватила одну из них, чтобы рассмотреть поближе. Не ошиблась. Даже упаковка не изменилась. И запах всё такой же волшебный, и орешки внутри. Те самые, что когда-то мне приносил Демид.

8. Глава 7

На завтрак набросилась с остервенением и съела обе порции, выпила холодный кофе, чувствуя, как в организм постепенно возвращается энергия. Нужно есть, я это прекрасно понимала, ведь своей голодовкой я сделаю хуже только себе. А мне нужно вернуться туда, в мой мир. И даже если меня не будут искать, есть те, кто во мне нуждается. Я ведь вчера, перед самолётом ещё должна была заехать в детдом и привезти ребятам вещи, которые они просили. Они ведь ждут, я знаю, каково это. Их нельзя предавать, и бросать нельзя, иначе из них последние капли доброты и тепла уйдут.

Посмотрела на опустевший поднос, а затем машинально потянулась за конфетой, но так её и не взяла. Злость накатила такой разрушительной волной, что показалось, будто я задыхаюсь. Чёртов ублюдок так мастерски мной манипулирует, нажимая на те точки, которых я сама касаться боюсь и не может быть этому никакого оправдания. Даже если он прав, и Кирилл был не тем, за кого выдавал себя все эти годы, даже если он использовал меня для того, чтобы прикрыть свою сделку. Я не участвовала в этом всём, и этот человек не имеет права выворачивать мне душу, играть с моими воспоминаниями, заставляя утонуть в них. Я боюсь этого. Мне так страшно, что я уже больше никогда не вынырну. Нельзя позволять ему думать, что моё прошлое так много значит для меня, и если уж он затеял игру, нельзя поддаваться его правилам, забывая о своих.

Сгребла конфеты, мысленно всё ещё помня их запах какао и вкус хрустящих орехов, отыскала взглядом мусорное ведро, и проглотив жгучий комок боли в груди, выбросила их все туда. Пусть подавится своим проигрышем, я больше не разверну перед ним душу, и не откроюсь, за какие бы струны он не старался меня задеть. И пусть я уже знала, что всё равно утону, не в силах противостоять вернувшемуся прошлому, я это сделаю сама, и с улыбкой на лице сделаю шаг в чёрную пропасть ушедших дней.