- Тогда и я не буду. – Завернула конфету обратно и бросила в кучку, сглатывая слюну и чувство разочарования.

Отвернулась. На плечо легла теплая ладонь, и Демид повернул меня снова к себе.

- Это твои. Я свои уже съел. – И ведь знаю, что врёт. Но никогда не сознается. Обидеть его не хочется.

- Ну хоть одну. И тогда я съем остальные.

Он думает, смотрит на меня исподлобья, а затем кивает, и быстро забрасывает в рот конфету.

- Спасибо. – Шепчу и целую его в щёку. Он улыбается. А я достаю конфету, и откусываю маленький кусочек, позволяя шоколаду растаять, и наполнить рот своим вкусом.

- Мммм. – Мычу от удовольствия, а Демид, протягивает руку и пальцем вытирает шоколад с моих губ.

Середина сентября, и мы сидим на уже желтеющей траве, во дворе, под старой ивой. Сегодня воскресенье, занятий нет, и до обеда нас никто не тронет.

- Эй, Дём! Это ты? – Бежит к нам мальчишка, и приветственно машет рукой. Я его никогда не видела, а вот мой друг, кажется, знает мальчика и совсем не рад его появлению. – Ты. А меня загребли вчера. Конец свободной жизни беспризорника. Ну ты чего, не узнал меня что-ли, чего молчишь?

Демид поднимается, рывком за плечо утаскивая с собой новенького, и ведёт его в сторону, оглядываясь на меня. Они останавливаются в десятке метров от меня, и я, буквально на минуту опускаю взгляд, чтобы развернуть ещё конфету, а когда поднимаю, мальчишки уже идут назад.

- Кирилл. – Плюхается рядом со мной мальчик, и протягивает руку. – Забыл, что Дёма у нас немой. Научишь меня вашему языку жестов? Нужно держаться вместе, а у меня кроме вас здесь никого нет.

Вынырнула из воспоминаний, медленно, словно в тумане, и слышу голос Руслана.

- Что? – Переспрашиваю, а он почему-то улыбается.

- Конфеты то вкусные были, Анют?

- Да. Самые вкусные на свете.

*****

- Уже поздно. Тебе принесут новый ужин. Этот уже остыл. – Руслан поднялся и, не сказав больше ни слова, вышел из комнаты.

Ужина я не дождалась. Воспоминания не просто прогнать, когда ты сам жаждешь увидеть их, словно картинки из старого фильма в твоей голове.

Легла на кровать, прикрывшись покрывалом, и сразу же уснула тяжёлым, беспокойным сном.

1999 год.

- Ты правда уедешь с ними? – В сотый раз спрашивает Кир, а я в сотый раз киваю.

Демид сидит на подоконнике, лениво наблюдает за происходящим во дворе и кажется ему всё равно, уеду я или нет.

- Правда, Кир.

- Ань, нормальные люди забирают маленьких, пухленьких малышей, а не пятнадцатилетних подростков. Тебе не кажется это странным? – Не унимается друг. – Дём, ну ты хоть ей объясни. Ну глупость же. Они наверняка какие-то извращенцы.

Демид сбрасывает руку друга, и не удостоив меня даже взглядом снова отворачивается.

- Дура ты, Анька. И кидала. А как же всегда вместе? А сама, как только поманили пальцем, сразу бежишь. Дура, она и в Африке дура!

Кир рассерженно ударяет кулаком по стене и, развернувшись на пятках, быстро выходит в коридор. А у меня в глазах всё поплыло и щиплет. Слёзы заструились по щекам от обиды на друзей. За то, что не понимают. За то, что до сих пор считают маленькой девочкой. Сжала кулаки покрепче, чтобы сдержаться и побежала прочь, лишь бы только никто не увидел моих слёз. Ничего. Они ещё поймут, что я была права. Выбежала на улицу, и бегом, так чтобы волосы развевались и путались за спиной, а уши болели от ледяного ветра. Остановилась у старого дуба и, выдыхая облачко пара, прижалась к гладкому дереву. Странно всё это, но я буду скучать по детдому. По старинному дому, в котором расположены корпуса, и по усадьбе, где так легко затеряться. Говорят, этот дом лет сто назад построил польский купец или дворянин, не помню точно. Не знаю, что он забыл в нашем захолустье, но с его наследием, мы обрели дом. И сейчас судьба подкидывает мне шанс обрести семью, и не только, а эти два балбеса ничего не понимают.