Я опоздала. Дрожа, я с гордо поднятой головой вошла в бизнес здание и сделала вид, что так и должно было быть. Охранники мне кивнули, приветствуя, и, помахав им в ответ, я сиганула в закрывающийся лифт. Но… боже! Этот день еще не начался, а я уже умудрилась вляпаться в неприятности!

Стацкий! Гребанный Стацкий в упор уставился на меня, запыхавшуюся, и мало того – мы били единственными в этой железной коробке, стремительно поднимающейся на двадцатый этаж, где был офис Петрова. Я обалдела на миг, и тут же попятилась назад, как будто могла выволочь себя из лифта, ну или испариться в пространстве. Мы оба не сводили друг с друга взгляда, буквально пожирая исключительно притягательным желанием. Воздух вокруг нас начал шипеть электричеством, а мелодия, играющая внутри лифта, вроде как предполагалось, что она должна скоротать время подъема/спуска, нагнетала обстановку, завораживая своим плавным звучанием нот.

— Кира, — окликнул Глеб, а я мысленно подумала, что надо запретить Стацкому произносить его, потому тогда мой мозг мгновенно отключался. Я кивнула, но не стала подавать голоса в ответ. Мой бывший любимый мужчина ухмыльнулся и, как хищник, сделал осторожный шаг вперед, фактически лишая меня моего личного пространства. — Хорошо, что я увидел тебя сейчас, а не чуть позже. — Он навис надо мной, затем захватил в плен своих рук, облокотившись ими о сталь с двух сторон около моей головы. Я замешкалась и попыталась выскользнуть, но Стацкий резко ударил по табло на кнопку экстренной остановки, и лифт дернулся, зависнув в воздухе.

— Ты что делаешь, Глеб? Я, итак, опаздываю, Льву не нра…, — заспешила объясниться, но тут же сама одернула себя. С какой стати я должна отчитываться перед Глебом? Именно – ни с какой. Я выставила руку перед собой, невольно касаясь крепкой груди мужчины, начала отталкивать его от себя, уворачиваясь от горячего, желанного и соблазнительного дыхания… и губ, которые были слегка приоткрыты в манере приглашения для более сладких действий.

— Кира, мы должны поговорить, — прорычал Глеб, отпрянув от стены и освободив меня на время из своего плена и пламенного взгляда. Он психанул, когда закинул обе руки на затылок и зажмурил с силой глаза. Затем снова уставился на меня своими серыми глазами, заволоченными пеленой отчаяния. — Хватит уже бегать от меня! Сколько это будет продолжаться? Я не могу ни дозвониться до тебя, ни встретиться с тобой. Кира, — Глеб снова сделал короткий шаг ко мне и схватил за оба предплечья, но совершенно не делая мне больно, как это сделал вчера Петров. — Почему ты ушла от меня? Скажи, разве я не имею права знать причину? — не спуская с меня своего внимания, он осекся на секунду, когда опустил глаза на мои приоткрытые губы. Я не нарочно облизнула их, увлажняя, потому что мне безумно хотелось пить. По большей части виновато было не частое дыхание, а мартини, от которого у меня был сушняк.

— Это ты ушел от меня. Вернее – бросил и ускакал к моей сестре, — зло бросила в ответ, оттолкнув его от себя. — Не приближайся ко мне, — рявкнула, чувствуя, как сердце разрывалось от тоски по нему, не говоря уже о душе, страдающей по Стацкому. Каждое его прикосновение мое тело помнило до секунды, и потому, я старалась избегать встреч и разговоров с ним. Полный игнор – потому что так правильно.

— Не неси чепуху, — фыркнул он, — я прекрасно помню, как ты смоталась втихомолку и даже не оставила прощального письма. Ах да, — язвительно ухмыльнулся Глеб, что-то припоминая, — ты через Софью передала, что разрываешь со мной отношения. Как по-детски, Кира, — Стацкий в прямом смысле слова издевался надо мной, но я отчасти понимала его вспыльчивую тираду. Потому что именно так и было, я ушла, а сказать все в глаза не могла – он моя любовь, а как я отказалась бы от нее, если б Глеб стоял передо мной вот так, как сейчас.