— Ты стала другой, — заметил Глеб, облокотившись плечом о дверной косяк.

Я встала в позу, уперев руки в бока.

— Конечно, изменилась. Ты тоже стал другим. Знаешь ли, полтора года прошли, не как три дня, — съязвила я, совершенно не желая окунаться в воспоминания. Я замешкалась, никак не решаясь задать главный, волнующий меня вопрос, но слова полетели вперед моих мыслей: — Почему ты не нашел причину, чтобы не появляться на моей свадьбе?

Стацкий хмыкнул и отвел взгляд в сторону.

— Глеб! — зло окликнула его. — Ты, кажется, хотел поговорить со мной – так вот: это тот самый гребучий случай, — ярость во мне вскипала.

— Потому что я не мог допустить, чтобы ты вышла замуж за Петрова, — громоподобно заявил, оставив меня совсем лишенной дара речи. Я ахнула, обалдев от поступка Глеба. Когда Стацкий снова посмотрел на меня, я не могла понять, что его больше волновало: что я была к нему холодна, или, что он теперь сомневался в своих «благих» намерениях. — Ты его совсем не знаешь, Кира. Это не тот мужчина, с которым тебе следовало вообще связываться.

— Да?! — воскликнула я. — Ты сейчас серьезно? Глеб, послушай меня – это моя жизнь, и я буду делать с ней все что угодно. Ты мне – никто! Никто! — конечно, я мысленно ругала себя за столь едкие фразочки, но, когда человек находился в неописуемом гневе, и не такое ляпнул бы, чтобы уколоть, да побольнее.

4. ГЛАВА 4. Кира

ГЛАВА 4. Кира

Стацкий отпрянул от косяка и в три шага преодолел расстояние между нами. Не ожидав его резкого порыва, я попятилась назад и ногами уперлась о душку кровати – дальше идти было некуда, я снова оказалась в плену Глеба. Остановившись рядом со мной, Стацкий напрягся, и я видела, как на его скулах струнами гуляли желваки. Мы сверлили друг друга взглядом, безмолвно сражаясь с соблазном. Как бы я хотела его ненавидеть прямо сейчас, кричать на него и прогонять, но моя душа требовала совсем другого – объятий, ласк и нежности, которые только мог мне подарить бывший мужчина. И это отчаяние нещадно убивало меня, бесконечно напоминая, что Глеб – муж моей сестры.

Склонив голову, Глеб коснулся губами мочки моего правого уха и поцеловал совсем невинным поцелуем, но этого оказалось достаточным, чтобы потерять голову. Он был моим наркотиком, моей дозой… моим наваждением долгое время. Как Софка меня терпела, я бы ей памятник поставила после такого.

— Я хотел поговорить о нас, Кира, — прохрипел Глеб, накрывая ладонями мою талию и сократив дистанцию еще ближе. Теперь моя грудь потиралась о его, раздражая либидо до максимальной вспышки вожделения. Я застонала, закрыв глаза и запрокинув голову назад. Это очередная прострация… бездна, засасывающая меня в беспощадный котлован с лавой.

— Нет «нас», — промолвила я, искушаясь соблазном, поцеловать Глеба по-настоящему. Это сопротивление походило на эксперимент, в котором проверялась выдержка участников после долгого расставания. — Не говори о «нас», Стацкий, — зло фыркнула, отталкивая мужчину от себя, но он, будто обратился в каменную стену, с которой было невозможно совладать. Крепкая хватка на моей талии усилилась, и, впиваясь пальцами в мою кожу, Глеб потерся своей небритой щекой о мою, раздражая каждый участок расшатанной нервной системы. Наши губы оказались в опасной близости, а дыхания вдруг участились. Воздух заискрил; он стал слишком осязаем своими электрическими вспышками, витающих вокруг нас с Глебом.

— Есть, Кира, — тихо сказал Стацкий, глядя в упор на меня своей затуманенной серой дымкой. — Просто ты отказываешься это принять. Дай мне шанс объясниться… тогда мы не поняли друг друга и потеряли самое ценное, что смогли обрести.