Кристина...
Ну что же, зато теперь я знаю по чьему заду так залихватски шлепали бубенцы...
И да, наверное, я не удивилась, что это именно она.
Стена спокойствия выстраивалась по кирпичикам, всё надежнее ограждая меня от того, что сейчас происходило в спальне. Уже даже не трогали бесцензурные слова и утробное рычание мужа. Сейчас мне было просто безразлично.
Я перестала думать и гадать, что нужно делать в подобных случаях. Перестала чувствовать себя виноватой. Стыд я просто напросто оставила за порогом, замещая его твердолобой решимостью.
Нет, я не буду сейчас думать, что бы мне посоветовал мозгоправ. И даже не буду действовать так, как мне велит поступить привыкший во всём и всем уступать и проигрывать мозг.
Лишь один человек мог сейчас стать для меня ориентиром. Я вспомнила слова своей подруги: «А знаешь, что достается стервам в этой жизни?.. Всё!».
Я подняла пакет с пола, тут же, на пол, сбросила пальто.
Судя по явно стремящимся к финишу бубенцам, и участившимся матам, мне следовало поторапливаться...
Вернулась на кухню, налила в чашку крутого кипятка из чайника, плюхнула в нее малинового варенья и пару ложек мёда. Не зря же я всё-таки тащила на своем горбу трехлитровые банки через весь город, чтобы вылечить занемогшего мужа. Ну что же, сейчас и опробуем волшебное действие народной медицины, так сказать, практическим методом.
В одну руку взяла кружку с ароматным малиново - медовым чаем. Второй рукой зачерпнула торт, напрочь сметая надпись "поздравляю", оставляя лишь "с восьмым марта!". Мурлыкая незамысловатую мелодию себе под нос, направилась в спальню...
Я уже знала, какая картина сейчас предстанет перед моими глазами. И думала, что я готова вновь увидеть все это. Но я опять замерла на пороге, а выстроенная стена безразличия дала брешь. Наверное к такому не можешь быть готов в априори. Опять эта неестественная поза танцующего в полушпагате мужа, его уверенные движения, маячащие "бубенцы" - будь они неладны. Подгоняющая его отборными матами Кристина, от которой я и видела лишь широко распахнутые ноги.
Первый шаг был самым сложным. Это, своего рода, принятие ситуации, смирение, согласие с тем фактом, что эти двое вот так просто взяли и перечеркнули меня. Сломали...
Мне достаточно было сделать пять шагов, чтобы оказаться у кровати.
С этого расстояния я стала примечать новые детали. Резанула по глазам перевернутая свадебная фотография, лежавшая сейчас ничком на темном дереве прикроватной тумбочки, задрав вверх подставку, словно признавая свое поражение. Тем даже лучше. Мне и самой сейчас не хотелось смотреть на свое улыбающееся и светящееся счастьем лицо.
Заметила я и новое постельное белье, которое так старательно берегла для особого случая.
Что же, похоже этот случай настал...
Рома, тем временем, ускорился настолько, что мои биочасы подсказали — он уже вот-вот...

***

Посмотрела на кружку, что сжимала в руке, даже не ощущая исходившего от неё сейчас жара. Несколько раз покрутила чашку в руках, наблюдая за тем, как на частицы распадается ягода, как красные косточки смешиваются с тягучим янтарным мёдом. Затем все это месиво, приведенное в движение, выплеснула на напрягшуюся в преддверии разрядки спину мужа...
Он выгнулся дугой, уходя бедрами глубоко вперед в Кристину и натурально заорал. И этот крик стал песней для моих ушей, а стекающее месиво, которое медленно, но верно ползло к сжавшимся ягодицам, стало заживляющей мазью для разбитого на мелкие кусочки сердца.
Кристина же секунду моего триумфа восприняла на свой счет. Новая волна брани разлетелась по всей комнате. В ней она призывала Рому не сдерживаться и то ли зажарить её, то ли сделать ей красиво. Отлично. Красиво и я могу...