Двухэтажный коттедж с деревянной отделкой выглядел точно так, как я его помнил. Знакомые тонкие коричневые двери, деревянные окна, просторный, светлый и уютный интерьер. Даже для меня, который довольно давно жил один в дорогом пентхаусе в центре Лос-Анджелеса, этот дом казался настоящим домом. Хотя я заменил старые полы и окна, когда заработал свой первый миллион, и восстановил то, что мама и мой отчим не позволили мне выбросить. Мама любила этот дом, и не имело значения, что он помнил. Теперь он полностью принадлежал маме и Юджину – моему отчиму.

Из кухни донесся смех, голоса моей матери и сестры сливались воедино, и я прошел через маленькую гостиную, которая вела в нее.

Глаза мамы загорелись, когда моя высокая фигура появилась в дверном проеме.

– Ноа! – воскликнула она, бросая кухонное полотенце на стол и бросаясь обнимать меня, будто мы не виделись годами, а не неделю.

Вот такой была Вирджиния Пратт – шумной, любящей и всегда со счастливой улыбкой на лице. Редко можно было увидеть эту женщину озлобленной или хмурой. Через ее плечо я заметил, как Лана ухмыляется и одними губами произносит слова "маменькин сынок". Я показал ей средний палец, как сделал бы любой уважающий себя младший брат, в то время как наша мама пребывала в блаженном неведении. Но я любил свою сестру, и, черт возьми, я бы без колебаний убил любого, кто попытался бы причинить вред ей или остальным членам моей семьи. В этом-то и были наши различия; если мама и моя сестра были милыми и дружелюбными, то я был полной противоположностью. Что в значительной степени объясняло мою дерьмовую репутацию.

– Привет, мам, – я поцеловал маму в макушку и отступил назад, проходя на кухню и усаживаясь на высокий стул рядом с Ланой, не забыв при этом взъерошить идеально уложенные локоны сестры, за что получил тычок в бок, – И тебе тоже привет, Элана.

Она терпеть не могла, когда ее называли полным именем. Бросила на меня сердитый взгляд.

– Не могу поверить, что ты мой брат, – фыркнула она, но я заметил, как дернулись уголки ее губ, и Лана добавила: – Ноа Себастьян Пратт.

– Просто мистера Пратта, Лана, было достаточно, – сухо пробормотал я.

– Придурок.

– Заноза.

Мама ударила меня деревянной ложкой по лбу.

– Эй, за что?

Она указала на нас своим оружием.

– Прекратите спорить.

Мы с сестрой обменялись ухмылками, но прекратили подшучивать друг над другом. Для нас это было своего рода стандартным приветствием. Только эти несколько человек знали меня настоящего.

Настоящий Ноа Пратт не был тем придурком, за которого все его принимали. Настоящий Ноа Пратт, хоть и был немного грубоват, просто предпочитал, чтобы его оставили в покое.

Мои приятели всегда околачивались по барам или клубам, пытаясь подцепить кого-нибудь на одну ночь, в то время как я оставался дома, будь то в колледже или сейчас. Не поймите меня неправильно, я не монах, но я не горел желанием засунуть свой член в первую попавшуюся девушку. У меня было много предложений, но это было не по мне. Лана говорит, что я слишком старомоден для своих двадцати четырех лет, а я просто говорю ей, чтобы она не лезла не в свое дело. Мы были типичными братом и сестрой: в детстве постоянно ссорились, и Лана обычно брала надо мной верх, пока я не научился драться. Может быть, я и ударил ее пару раз, но в свою защиту скажу, что семилетний я не понимал, что бить женщин – это не круто, тем более что на самом деле я не думал о своей сестре как о женщине. Она была не женщиной, а просто… старшей сестрой и занозой в моей заднице. Сейчас мы переросли этот период, хотя по-прежнему часто спорим, как и сегодня, но все это делается с любовью. У меня замечательная семья. Очень жаль, что именно я был их родственником.