Когда мистер и миссис Бруно впервые предложили мне присматривать за их дочерью в обмен на солидную сумму, я подумал, что она будет такой же, как Кара. Избалованная девчонка, жаждущая внимания. Но Джина была лучшим человеком, которого вы только могли знать.

Я часто задавался вопросом, что бы я хотел с ней сделать: задушить эту девушку, у которой всегда хватало наглости ставить меня на место, или поцеловать эти чертовы идеальные губы, которые извергали в мой адрес проклятия, когда я таскался за ней. Она была приветливой ко всем, кроме меня. Но именно это и привлекало в ней.

Тихий омут, но со своими демонами.

Но она всегда была недосягаема. Все это могли видеть. Будучи вспыльчивым ребенком из семьи, которую считали ниже Бруно, я бы погубил ее, разрушил все, над чем работала ее семья.

Репутация.

Идеальная дочь из идеальной семьи.

Я был пятном на ее безупречном имидже.

Но, я больше не был подростком, который нуждался в их помощи, и, поскольку я наконец-то обрел свой статус, я все еще не стал останавливать все слухи, которые распространялись по миру подобно проклятому торнадо.

Я думал.

Я много, очень много думал о том, что мне делать.

Наконец, решив нарушить молчание, я прочистил горло:

– Поцелуй был ненастоящим, – сказал я, переводя взгляд с одного члена семьи на другого. – Либо так, либо нас с Джиной, вероятно, оштрафовали бы. Я… Я просто не думал, что новость распространится таким образом.

Мама улыбнулась мне доброй улыбкой.

– Ты все еще не принимаешь тот факт, что ты знаменит, Ноа, – она начала наполнять наши тарелки едой, – Все, что ты делаешь, будет предано огласке. И добавь к этому кого-нибудь с фамилией Бруно, и… вы уже можете видеть, во что это вылилось. Удивительно, что Виктория и Лео до сих пор хранят молчание. Тебя не было в их списке идеальных кандидатов для их дочери.

– Они тоже не были в наших списках лучших невест, – пробормотала Лана, всегда защищавшая своего младшего брата, даже если я уже давно им не был. Она посмотрела на меня: – Знаешь, мне любопытно, а ты – моя семья, Ноа. Я не хочу вдаваться в подробности. Видит бог, у меня своя жизнь, но что ты собираешься с этим делать? Тебе нужно поговорить об этом с Джиной и постараться сделать так, чтобы никто не пострадал. У нее, насколько я знаю, впереди Олимпийские игры, а ты опять планируешь завладеть чемпионским поясом.

– У Коула есть план, – сообщил я, все еще скептически относясь ко всему, что придумал мой агент, – Он предложил подождать еще немного. Если слухи не прекратятся, я свяжусь с Джиной.

– Какой у нас план? – Юджин впервые задал вопрос.

Я покачала головой.

– Я не могу говорить об этом, и прежде чем ты посмотришь на меня щенячьими глазами, я прекращу эту драму: это касается не только меня, но и Джины, так что это останется между нами. Будем надеяться, что она не пошлет меня к черту.

Мама усмехнулась.

– Она умела усмирить тебя, когда вы были детьми.

– И я помню, как это бесило его, – добавила Лана со смешком.

Это было правдой. Если я был огнем, то Джина была тем чертовым топливом, которое заставляло меня разгораться еще сильнее. Не на нее конечно, но я бил свою боксерскую грушу в подвале этого дома после малейшего контакта с этой девушкой.

Я вспомнил разговор со своим агентом. Он излагал свой "блестящий" план, а я просто недоверчиво смотрел на него.