Вообще-то он сказал, что медсестру пришлёт, так что…

Да уж. Прислал.

Выхожу и вижу Корсакова – сидит на кушетке, задумался.

Наверное думает – вот, вляпался я в историю! Нашел себе на голову… «гембель» - так папа говорил, я до сих пор не знала, что это значит, видно что-то очень серьезное.

Поворачивается ко мне, смотрит так… словно ему неприятно меня видеть. Ну, я не удивлена – мне себя тоже видеть неприятно было.

Не лицо, а ужас какой-то.

Вроде не болит сильно, но некомфортно. И самое ужасное, что я забываю о том, какая я «красивая» с этими фингалами. Смотрю на него так, как будто все у меня нормально с лицом, а потом вспоминаю и краснею…

И он еще меня целовал такую!

Почему? Неужели… из жалости?

Но, разве из жалости так целуют? Жадно и… до одури приятно!

Смотрю в пол, понимая, что… хочу еще его поцелуев. Дурочка.

Видимо точно меня по голове шибанули хорошенько.

Мне бы думать о том, что муж угрожает дочь отобрать, а я…

Проснется с утра моя заинька, а мамочки нет.

Ох.

Нет, лучше не надо об этом, а то совсем расклеюсь, рассыплюсь как пирамидка из кубиков, которые так любила моя Сашуля строить.

- Я выйду, Василиса. Тут в пакете вещи, новые только из магазина. Наденешь – позови меня, отнесу тебя в палату, поужинаешь, примешь лекарства.

Голос у него такой низкий, глубокий, такой…это, наверное, называется чувственный. Я раньше любила просто слушать его голос. Иногда даже не важно было что он говорит.

Он на совещаниях, общался с руководителями разных филиалов, а я просто сидела и слушала, слушала…

Вышел. А я осталась стоять.

Сердце как бешеное опять заколотилось.

Посмотрела на пакет с вещами – интересно, откуда он их взял?

Когда успел?

Или у него в багажнике всегда валяются пакеты их бутиков? А размер? Или… его женщины все стандартные? Тогда не факт, что я влезу. У меня грудь большая. И попа совсем не девяносто…

Вспоминаю, как одно время читала запоем исторические любовные романы – я тогда ждала Саньку, лежала на сохранении, и девочки в клинике подсадили на это чтиво, делать было нечего – я тоже начала читать.

Попадались очень классные истории. В стиле Джейн Остин, хотя сама Остин для меня была пресноватой. Я любила страсти.

Так вот, раньше считалось позором, если мужчина дарил девушке одежду! Это значило, что она падшая, он принимает ее за содержанку! Это могло нанести непоправимый вред репутации!

В наше время все иначе.

В наше время это даже модно вроде - брать от мужчины любые подарки. Только вот мужчины не так уж охотно их дарят.

Вот что мне в последнее время дарил Антон? Я даже вспомнить не могла, когда он приносил цветы. На мой день рождения? Наверное. А чтобы просто так? Нет. А подарки? Какие-нибудь милые мелочи?

Почему я не просила? Я ведь даже не просила подарков и цветов!

Понимаю, что вот-вот снова устрою Армагеддон, или великий потоп. Не важно. Для меня это одно и тоже.

Конец света для меня уже наступил. Я только не могу до конца в него поверить и понять, что мне со всем этим делать!

Где жить? На что жить? И… как быть с Сашенькой?

Нет. Стоп! Не думать! Иначе…

Да, иначе снова Армагеддон.

Открываю пакет с одеждой. Там…

Боже, какая прелесть! Очень нежный костюм, я так понимаю – кашемир, брючки мягкие и кофточка. Качество отличное и цвет – мятный, нежный, мой любимый. Вижу лейбл и снова краснею – это очень дорого. Очень!

Зачем он так потратился? Нет, я понимаю, что для него это ерунда, но все-таки…

Я в таких магазинах себе ничего не покупала, выбирала что-то попроще. Хотя Антон иногда высказывал мне, что я не соответствую его статусу, но при этом… При этом я не могла сказать, что он сильно много денег оставлял мне на жизнь. Приходилось выбирать, или купить что-то красивое дочери, или мужа вкусно накормить, или на себя потратиться.