После того, что он в принципе видел меня тут, в отделении полиции, в обезьяннике…
Уверена, моё разукрашенное, грязное лицо - это последнее, на что он обратил внимание…
Беру мыло, намыливаю сначала руки, смываю грязь, потом начинаю аккуратно тереть щеки. Больно. Но делать нечего. Не могу же я выйти к нему такой раскрасавицей?
И, собственно, почему именно к нему? Вообще выйти к людям с таким лицом, это…
Дверь открывается.
Как? Мне казалось, я закрыла?
Это уже не важно.
Бывший босс стоит в проеме, опираясь на дверной косяк. Смотрит на меня в зеркало.
Утешаю себя тем, что выгляжу чуть поприличнее. Смыла грязь и косметику.
- Как ты?
Странно.
Мне казалось, что, когда я на него работала он все время говорил мне «вы» и называл по имени отчеству. Только один раз перешел на «ты», тогда в ресторане, когда мы обсуждали итальянский язык, и французский Лазурный берег.
Потом все вернулось на круги своя – Василиса Викторовна, и «вы».
Нет, вру… Когда он выгонял меня с работы с «волчьим билетом» - обещая, что меня больше ни одна приличная контора не возьмет, он тоже сказал мне «ты».
Но об этом лучше не вспоминать.
Почему же сейчас он снова мне «тыкал»?
Господи, Василиса Викторовна! Ответ простой! Тогда ты была девушкой из приличной семьи с высшим образованием и красным дипломом! А сейчас ты клиентка обезьянника, которую нашли на улице в непотребном виде.
Поэтому он тебе и «тыкает»!
- Вася… Ну, простите, Василиса Викторовна. – ухмыляется, а я опускаю голову, потому что дико краснею. – Ты… вы в порядке.
- Я в порядке и… можно на «ты».
- Разрешаешь?
Господи, почему он говорит таким голосом? Таким, словно мы с ним если не уже в постели, то вот-вот туда отправимся?
Я не собираюсь ложиться с ним в постель! И уверена, он тоже не готов со мной спать! Особенно с такой мной – мелкой копией Богини, сидящей в камере.
- Ладно. Я понял. С тобой сегодня лучше не шутить.
Это он в точку попал. Так-то я вообще всегда была открыта для шуток.
Кстати, даже когда я работала на него, и он был мега-важным, мега-сложным, мега-требовательным боссом мы все равно иногда подшучивали друг над другом, посмеивались, сначала чаще он надо мной, но потом и я поняла правила игры.
Вообще, сейчас только я осознаю, что с ним было весело и круто работать!
- Василиса, сейчас мы поедем в клинику...
- Зачем? – перебиваю я, потому что вот это меня уже пугает. Не то, чтобы я боялась врачей…. Но…
- Послушай. Нужно чтобы тебя осмотрел хороший доктор, профессионал. Ты свое личико видела?
Опускаю голову, понимая, что сразу же дико краснею.
Конечно, видела! И не хочу никому показывать!
- У тебя могут быть скрытые травмы. Например, сотрясение мозга. Ты должна рассказать кто тебя бил и как.
Очень приятно рассказывать о таком! Конечно! Не хочу и не буду!
- Надо, Вася, надо! Преступников поймают. Если уже не поймали. И… В общем я хочу, чтобы они сели. Желательно надолго. Думаю и ты этого хочешь, да?
В его взгляде было что-то такое… ну, словно ему было больно. Больно смотреть на меня. Или больно осознавать, что со мной сделали. Что меня касались чужие, грязные руки. И не только руки…
Господи! Он что, реально думает, что меня насиловали? И… как это? Как говорила Богиня? Хором? Хороводом? Интересно, это как?
- Вася? Что?
- Я… я хотела сказать… Я… в общем. Они меня….
- Ты не должна рассказывать мне. Если не хочешь. Я…
- Я… должна, я…
И тут происходит невероятное!
Корсар делает шаг и… обнимает меня!
Я в шоке.
Прижимает мою голову к своей груди. Баюкает как ребенка!
Это… это нормально вообще?