Сразу ясно, что Богиня алкоголичка со стажем.

 Хотя одета она странно для алкашки - ярко алое пальто, правда, очень потрепанное, в каких-то диких заплатках, перчатки с обрезанными пальцами.  На голове у нее водружена шляпка с вуалеткой! Да-да! Бордовая шляпка с черной вуалеткой! Конечно, тоже совсем не новая. А на ногах – лаковые сапоги на какой-то чудовищной платформе. Классическая бабка-фрик!

Богиня…

Почему-то подумалось перед тем, как провалиться в забытье – я ведь тоже могу скатиться вот до такого состояния.

Мне кажется, я упаду на пол. Но я падаю прямо в объятия главы холдинга «АК-Корпорэйшн».

                                                                          ***

Словно сквозь вату до меня доносится:

- Мать вашу за ногу, где у вас тут…? Только нормальное помещение покажите, для сотрудников, а не для…

Он кажется мне большим. Очень большим. И очень теплым. Нет, не кажется, он такой и есть!

И руки у него такие… крепкие. Я, наверное, совсем ничего не соображаю, потому что чувствую, как сживаю его бицепс, провожу ладонью.

Мне очень нравится. И вообще – хорошо бы остаться тут навсегда.

Я помню, что у Антона руки гораздо слабее. И сам Антон меньше. Хотя, мне всегда нравилось, что мой муж именно такой, среднего роста, фигура стандартная – не Аполлон, и ладно. Зато весь мой. Был.

А Корсар очень высокий, с ним можно надеть шпильку хоть пятнадцать сантиметров и все равно будешь ему по плечо! Это мы проходили.

Если бы он не был таким гадом и мошенником…

Господи, о чем я только думаю? Идиотка. Глупая гусыня…

А он тем временем тащит меня по коридору. Куда?

Он словно отвечает на мой невысказанный вопрос.

- Сейчас, малышка, все будет хорошо. Обещаю, найду тварей, которые посмели к тебе прикоснуться. Землю жрать будут.

Наверное, Корсар полагает, что я без сознания, но я все-таки все понимаю и слышу.

Только очень сильно кружится голова и живот болит.

Открывается какая-то дверь. В глаза лупит яркий свет.

- Твою ж мать-то… Это сортир в отделении или долбанный Лас-Вегас?

Я усмехаюсь – лексикон у него чуть поприличней, чем у тех гопников, которые сняли с меня шубу.

- Вася, ты как? Василиса Викторовна? Стоять можешь?

Я могу. Наверное.

Он открывает еще одну дверь. Я наконец-то вижу вожделенное мной сантехническое чудо.

Корсаков рычит.

- Хорошо хоть не золотой. Помочь?

Я поднимаю на него глаза.

Он смотрит так…Словно размышляя, пристукнуть меня тут втихаря или… или поцеловать.

Господи, я реально так думаю?

Сглатываю, опускаю голову – он вечно читал все на моем лице. Если и сейчас прочитает, будет очень и очень стыдно.

- Пожалуйста… уйдите… - все, что могу выдавить из себя, стараясь на него не смотреть. Но краем глаза вижу - усмехнулся. Нет. Скорее улыбнулся, одними кончиками губ. По-доброму.

Корсаков? Мне? По-доброму?

Наверное, мое состояние измененной реальности где-то сбоило.

Потому, что он не мог со мной по-доброму. Не после того, что я сделала.

Или…

Господи, он что реально думает, что меня изнасиловали и просто жалеет?

Я всхлипываю, потому что все еще хуже, чем я думала.

Просто жесть – это выражение мой бывший шеф очень любил.

Когда узнал о моем предательстве – ну, это он считал мой поступок предательством, а я считала, что поступаю справедливо! – так вот, тогда первое, что он сказал было именно это.

«Просто жесть, Вася»…

- Извини, удаляюсь. Если понадобится помощь – стучи, кричи… Не бойся, я сам помогать не полезу, но тут в отделении работают женщины.

Просто уйди!

Видимо эта мысль исказила мою фигуру, потому что он ее понял.

- Прости, исчезаю.